— Я начинаю понимать, Ник. Как же велик этот пруд с бобрами?
— Он не так велик, как озеро Онтарио. Он меньше. Но это не беда, он достаточно 
велик для фермы.
— Будет ли в нем сто или двести акров? Столько ли земли, сколько в нашей 
просеке, или нет?
— В два, в шесть, четыре раза больше. Я там добыл в один год сорок шкурок!
— А земля вокруг, что она: гориста или плоска? Будет ли она пригодна для 
посевов хлеба?
— Все сахарный тростник. Чего вам лучше? Если хотите хлеба — засевайте его. 
Захотите сахарного тростника — берите и его.
Капитан Вилугби был поражен этим описанием и, наконец, добившись от Ника всех 
нужных сведений, окончил с ним торг.
Приглашенный землемер-инспектор отправился на участок вместе с тускаророй. 
Осмотр доказал, что Ник не преувеличил. Глубокий пруд занимал до четырехсот 
акров. Вокруг простиралась долина приблизительно в три тысячи акров, покрытая 
буковым и кленовым лесом. Прилегающие к ней холмы были удобны для пахоты и 
обещали стать со временем плодородными. Ловко и быстро инспектор набросал план 
этого участка земли с его прудом, холмами, долинами, которые в общей сложности 
составляли площадь в шесть тысяч акров прекрасной почвы.
После этого землемер собрал начальников соседнего племени, предложил им рому, 
табаку, одежд, украшений и пороху, на что в обмен от двенадцати индейцев 
получил кусочек оленьей кожи с приложенным к ней клеймом. Тотчас же инспектор 
поспешил назад к капитану с картой, планом и документом, в силу которого 
индейцы отказывались от своих прав на эту землю. Получив свое вознаграждение, 
неутомимый землемер-инспектор немедленно двинулся дальше вглубь дикой пустыни 
подобным же образом устраивать на место новых, всегда нуждающихся в его услугах 
поселенцев. Ник также не остался без награды и казался очень довольным сделкой, 
заявив:
— Я продал бобров, которые все уже ушли.
После этого новое поместье Вилугби появилось уже на всех картах колонии.
Весной Вилугби оставил жену и детей у своих друзей в Альбани, а сам отправился 
в «свое имение», взяв с собою восемь дровосеков, плотника, каменщика и мельника.
 Их сопровождал Ник.
С капитаном пошел также и сержант Джойс, служивший прежде вместе с ним в 
крепости.
Большую часть дороги сделали по воде. Достигнув истоков Канедераги, которую они 
приняли за Отсего, капитан и его спутники нарубили деревьев, выдолбили челны, и 
быки, следовавшие вдоль берега, на веревках пробуксировали их до реки 
Сосквеганны, по которой пионеры спустились до Унадила, проплыли затем вниз по 
этой реке и наконец добрались до небольшого притока ее, пересекавшего землю 
капитана.
Был уже конец апреля. В лесу лежал еще снег, но почки начали уже наливаться.
Первой заботой новоприбывших было построить хижины. Посредине пруда возвышался 
скалистый остров площадью в пять или шесть акров. Несколько елей, пощаженных 
бобрами, скрашивали его неприветливый вид. По берегу же самого пруда остались 
только подгрызенные и повалившиеся в воду гниющие деревья. Это указывало, что 
пруд давно уже был запружен бобровыми плотинами и что эти ценные животные 
обитали здесь несколько столетий подряд.
Вилугби распорядился перенести все припасы на островок и решил построить на нем 
хижину вопреки советам дровосеков, которые предпочитали поселиться на берегу. 
Но капитан, обсудив дело с сержантом, остался при своем мнении, считая остров 
безопасным от индейцев и от диких животных. Впрочем, решено было на берегу 
поставить другую хижину для тех, кому не нравилось жить на острове.
Капитан решил осушить пруд, засеять по дну его хлеб и устроить ферму. Это 
оказалось нетрудным. В одном месте скалы суживались и оставляли между собой 
узкий проход. Перед этим проходом течение воды было еле заметно; здесь-то бобры 
и построили свои крепкие плотины. За ними лежал довольно глубокий ров, куда 
вода падала каскадами. Мельник советовал сохранить эту плотину для мельницы, но 
его не послушали. Утром приступили к работе, а к вечеру на месте озера была 
одна лишь грязь, покрытая обломками разрушенных бобровых жилищ.
Зрелище было печальное, и капитан начал даже раскаиваться в своем решении. У 
всех был унылый вид, а сержант Джойс утверждал, что остров и вполовину не 
представляет теперь таких военных преимуществ, как раньше…
Но в следующем месяце произошли большие перемены. Солнце высушило всю грязь. 
Были посеяны различные хлебные семена: овес, горох, посажен картофель, засеяны 
травы и даже разбиты палисадники; все быстро зазеленело и прежний пруд принял 
приветливый вид.
В августе собрали прекрасный урожай, и заработала мельница. Капитан Вилугби 
сделался богатым. Кроме земли, он имел несколько тысяч фунтов стерлингов, да 
еще должен был получить порядочную сумму за проданный им чин.
Довольный результатами своего выгодного предприятия, капитан отправился к 
своему семейству в Альбани. Он оставил с сержантом Ника, одного плотника, 
каменщика, мельника и троих дровосеков. Им было поручено заготовить лес, 
сделать мосты, проложить дороги, нарезать дров, выстроить сараи и амбары, 
словом, заботиться о всех нуждах новой колонии. Они должны были также заложить 
фундамент для нового дома.
Дети капитана были отданы в пансион, и он не хотел их сейчас же брать оттуда, 
чтобы везти в «хижину на холме». Такое название дал новому поместью сержант 
Джойс. С наступлением весны капитан начал собираться обратно в свое поместье. С 
ним решила ехать и его жена.