человек, но он в королевском полку, и, понятно, может быть пристрастным. 
Капитан? Но ведь он тоже был солдатом и, конечно, его тянет в ту сторону, где 
он служил сам. Мы здесь как в потемках.
Мельник усиленно поддержал его и в двадцатый раз уверял всех, что никто не 
сумеет так хорошо навести справки о положении дел, как Джоэль.
После обеда капитан долго говорил наедине с сыном. Он советовал ему, не теряя 
времени, присоединиться к своему полку или же остаться здесь, отказавшись от 
службы.
Много было сказано и за и против колонистов, и в конце концов остановились на 
том, что Роберт завтра отправится обратно в свой полк. Но выполнить это было 
нелегко: города и деревни, занятые американскими войсками, могли заподозрить 
майора в шпионстве и посадить в тюрьму, так что надо было стараться обойти все 
селения и незаметно ни для кого добраться до Бостона. Майор очень жалел, что 
взял с собою денщика, европейца, по которому его легче было распознать.
Это опасение показалось отцу настолько основательным, что тот предложил 
оставить денщика у себя и при первом же удобном случае отослать его сыну в 
Бостон.
Теперь возник вопрос о проводнике. После некоторого колебания капитан 
остановился на тускароре; его позвали и сказали в чем дело. Ник обещал 
проводить майора к реке Гудзону, к тому месту, где он свободно, не возбуждая 
подозрения, мог бы перейти ее. Плату за услугу Ник должен будет получить здесь 
от капитана после того, как вернется обратно с письмом майора… Благодаря этому, 
по крайней мере, во время путешествия можно было надеяться, что Ник не выдаст 
его.
Фарреля решили отправить спустя два месяца с письмами от семьи.
Капитан написал несколько писем своим друзьям, занимавшим высокие посты в армии,
 и советовал в них соблюдать большую осторожность и умеренность в отношении 
американцев. Написал он также и генералу Гэдж, но не подписался под письмом из 
осторожности, хотя это было лишнее: если бы письмо и попалось в руки 
американцев, они отправили бы его по назначению, — так много хорошего в письмах 
говорилось о них.
Только в двенадцать часов ночи отец и сын разошлись по своим комнатам, 
переговорив подробно о всех делах.



Глава IX

На следующий день за завтраком майор объявил о своем отъезде. Мать и Белла 
очень опечалились предстоящей разлукой и не скрывали своего чувства, что было 
весьма естественно. Мод же старалась казаться спокойной, хотя сердце ее было 
переполнено горем. Из предосторожности не говорили никому об отъезде, а Ник еще 
ночью, взваливши на плечи чемодан, отправился в назначенное место возле ручья, 
куда в условленный час к нему должен был присоединиться Роберт. Роберт решил 
идти прямо лесом, а не держаться проложенных тропинок, по которым всегда 
проходили колонисты и где он рисковал встретиться с кем-нибудь из них и быть 
схваченным. На всякий случай отец дал ему план и старые бумаги на землю, чтобы 
в опасную минуту выдать себя за путешественника, разыскивающего свое имение.
— Не забудь дать нам знать из Бостона о счастливом конце твоего путешествия. Я 
надеюсь, что все кончится благополучно! — сказал капитан.
— Отправляйся, Роберт, лучше в Нью-Йорк, чем в Бостон, — просила мать, — туда 
легче добраться.
Все просили Роберта быть осторожным и не рисковать собой без необходимости.
— Твое охотничье ружье и все принадлежности готовы, — сказал наконец капитан, 
вставая из-за стола. — Я распущу слух, что ты пошел в лес на охоту за голубями, 
а теперь пора, прощай!
Роберт простился с матерью и сестрами. Растроганная Белла горячо обнимала брата.
 Бледная и дрожащая от волнения Мод могла только произнести:
— Береги себя, не рискуй понапрасну, мой дорогой, мой милый Боб!
Маленькое окошко из комнаты, где работала Мод, было обращено в ту сторону, куда 
направился Роберт. Сюда и вбежала молодая девушка, чтобы следить до последней 
возможности за тем, кого так горячо она в душе любила. Отец и капеллан 
провожали его.
Но вот молодой человек обернулся. Мод махнула ему платком, он заметил сигнал и 
ответил тем же. Отец оглянулся тогда в свою очередь и увидел протянутую из окна 
руку.
— Это наша дорогая Мод смотрит на нас; там ее комната; комната Беллы по другую 
сторону ворот.
Роберт вздрогнул, послал несколько поцелуев в сторону окна и продолжал путь. 
Чтобы переменить разговор, он заговорил о «хижине на холме».
— Надо непременно поставить ворота, я вас прошу об этом; я до тех пор не буду 
спокоен, пока не узнаю, что они на месте.
— Я и сегодня занялся бы этим, но пережду два дня, пока немного успокоятся 
сестры и мать.
— Лучше причинить им беспокойство, чем подвергаться опасности при нападении 
индейцев или мятежников, — проговорил майор.
Мод следила из своего окошечка за Робертом. Несколько раз он оборачивался в ее 
сторону, но не отвечал больше на ее сигналы.
Вот все трое остановились на одной из скал, над мельницей, и прежде чем 
расстаться, проговорили еще с четверть часа. Мод не могла уже различать их лица,