времени.  В  тот  момент,  когда
французские  войска  готовятся покинуть  Варну, было получено известие,  что
генерал  Горчаков,  занявший  место  Паскевича,  снял осаду  после  жестокой
бомбардировки и ушел (23  июня 1854 г.).  Этот поступок русских  приводит  в
отчаяние  маршала. Действительное ли  это отступление, или ловушка? Нужно ли
сконцентрировать войска  в Бухаресте? Маршал  нисколько не доверяет Австрии.
Что делать? Ждать?
     Среди всех этих колебаний  и беспокойств вдруг  появляется страшный бич
-- холера. Болезнь охватывает Пирей, Галлиполи, Константинополь, Варну.
     Сент-Арно  решается  идти  в  Добруджу,  надеясь задержать  русских. Но
русские уходят, избегая  холеры, которая  опустошает обе армии. В две недели
французские  войска  потеряли  три  тысячи  человек.   А   сколько  больных,
выздоравливающих!  Тогда маршал решил атаковать русских в Крыму,  уничтожить
Севастополь, эту страшную и  таинственную твердыню, прикрывающую собой южную
Россию.
     Эпидемия заметно  ослабела.  Необходимо было  соединить войска,  добыть
продовольствие, короче -- организовать экспедицию.
     Французские  войска  отплыли из Варны в Крым  1 сентября 1854 г.  Около
четырех  месяцев находились  они  на  Востоке,  потеряв  три тысячи  пятьсот
человек, так и не  увидав  неприятеля. 14 сентября союзная армия  высадилась
близ Евпатории,  19-го  пустилась  в дальнейший путь,  расположилась лагерем
между Булганаком и Альмой и 20-го одержала победу на реке Альме.
     Такова,  в общих  чертах,  история этой  знаменитой кампании, где  было
пролито  столько  крови,   вынесено  столько  страданий,  совершено  столько
геройских подвигов с обеих  сторон, где враги  научились понимать  и уважать
друг друга.
     Торжествующий  маршал отправил императору  и  военному министру длинную
телеграмму. Измученный, нервный главнокомандующий нуждается в отдыхе, уходит
в  свою палатку,  состоящую из трех отделений: салона, столовой  и спальной,
убранных складной мебелью. Очень воздержанный, не пьющий ничего, кроме воды,
маршал, однако,  поддерживает себя теперь только  шампанским.  Он падает  на
свою  постель,  но  дежурный  докладывает  ему  о приходе  сержанта Лебрэ  в
сопровождении дамы. Маршал  хорошо  знал старого  солдата, верного, честного
служаку.
     -- Что случилось,  мой друг? --  спрашивает  главнокомандующий ласковым
тоном.
     -- Господин маршал! Зуавы захватили  шпионку... окружили коляску верхом
на лошадях...
     -- Верхом? Зуавы? Сумасшедшие! Так шпионка?
     --  Я нашел  при  ней  важные  бумаги  --  она  заслуживает,  чтобы  ее
расстреляли! Кроме  того, она  предлагала  мне  две  тысячи  франков, если я
отпущу ее!
     -- Ты, конечно, отказался? Лебрэ, я очень доволен тобой!
     -- Это мой долг, господин маршал!
     -- Подай мне бумаги!
     Маршал просматривает их и ворчит:
     -- Негодница! Жалкие  изменники! Приведи эту женщину и держись недалеко
от палатки!
     Лебрэ уходит и возвращается с дамой в черном.
     Маршал  думал,   что  имеет  дело  с  какой-нибудь   авантюристкой,   и
приготовился встретить ее.  Но  при виде  незнакомки,  которая  идет  гордой
поступью,  при виде ее  благородной  аристократической фигуры  он  удивленно
встает и восклицает:
     -- Как! Это вы, княгиня? Вы?
     -- Да, я, маршал!
     -- Вы, которую удостаивала  своей симпатией императрица Франции, вы  --
лучший друг моей жены? Вы -- идол всего Тюльери?
     -- Да, маршал!
     -- Вот как мы свиделись! При каких ужасных, трагических условиях!
     -- Трагических для моего дорогого отечества... для святой Руси!
     -- И тяжелых для вас, княгиня!
     -- Это правда: я -- ваша пленница!
     -- Положим, мы  не  воюем с женщинами, но  вы  --  в подозрении,  скажу
правду, вас подозревают в шпионстве, а шпионство не имеет пола.
     --  Фи,  маршал! Какое гадкое слово! И вы говорите  это  мне,  невестке
князя Меньшикова, русского генерала и главнокомандующего?
     --  Но...  княгиня,  как  прикажете  назвать  это?   Я  имею  в   руках
доказательства!
     --  Я люблю, я обожаю мое  отечество!  Я -- русская с головы до ног, до
последней капли крови! До самой смерти!
     -- Это очень почтенное чувство, и я уважаю его в вас, но...
     --  Но  я  --  женщина!  Не  могу  воевать,  не  могу  встать  во главе
эскадрона... испытывать дикую радость... опьянение  кровью врагов, позорящих
землю моей родины...
     --  Да, -- холодно прерывает ее маршал,  -- вы предпочитаете пистолетам
-- наполеондоры, или золотые рубли по-вашему. С  помощью денег вы  собираете
нужные сведения о нашей армии?
     -- Разве это преступление? Говорите и делайте, что хотите, но  повторяю
вам: я -- патриотка, но не шпионка!
     -- Бог мой!  Сударыня, название  тут ни при  чем!  Патриотка,  пожалуй,
опаснее шпионки, особенно если она молода, прекрасна, богата и смела!
     -- Эта любезность неуместна, маршал!
     -- Истинная правда,  княгиня! И эта  патри