тянулась  паутина.  Одного  из
прилежных ткачей последней репортер увидел в  складках балдахина, осенявшего
кровать.  Он  заботливо исправлял  свою паутину, попорченную,  очевидно,  не
особенно  давно.  Может  быть, в  момент преступления  убийца наклонился над
кроватью несчастного старика, потом быстро выпрямился и порвал паутину.
     Редон попробовал даже воспроизвести эту  сцену,  как она представлялась
его воображению, и нашел,  что человек  одинакового с ним  роста  должен был
непременно задеть паутину. Таким образом серия его доказательств пополнилась
еще одним.
     Осмотр  мебели  и  пыли не  дал  никаких результатов, так что  репортер
собирался  уже  уходить,  как  вдруг  нога  его  задела  что-то твердое.  Он
наклонился  и поднял пуговицу,  простую пуговицу от панталон. Но Редон знал,
что  при производстве  следствия нельзя пренебрегать никакою мелочью, как бы
ничтожна она ни казалась на первый  взгляд. Он осмотрел пуговицу и  заметил,
что она была оторвана с силой, так что при ней остался кусочек материи. Сама
по себе пуговица была довольно широкая, очень крепкая, имела особенную форму
и   надпись  "Барров   Т.   Лондон",--   очевидно,   имя   портного   и  его
местожительство.
     --  Итак,--  сделал  заключение  Редон,--  ночью или  утром  здесь  был
мужчина,  заказывающий  свои  костюмы в  Лондоне.  Не  думаю, чтоб  это  был
кто-нибудь из судейских или мой бедный Леон... Черт возьми! Что, если убийца
-- англичанин? Надо посмотреть ноги!
     Он крепко завязал, в уголок носового платка пуговицу и быстро спустился
в  сад. Гипс был тверд,  как камень. С бесконечными предосторожностями Редон
разрыхлил  землю,  не жалея  ногтей,  и  скоро  в его  руках  очутились  два
великолепных  отпечатка,  воспроизводившие  с  замечательной  точностью  все
детали обуви. Не  было сомнения,  что  ботинки английской работы, а нога  --
длинная, плоская и узкая, словом, характерная нога англичанина.
     Репортер  торжествовал. В  его руках находилась  уже  руководящая нить,
правда, очень  непрочная и предположительная,  но  все-таки  нить к разгадке
тайны преступления.
     -- Ну,-- говорил он, потирая руки,-- ошибка ясна... это англичанин... и
я найду его! Искать можно только в Сен-Жермене... Итак, живее туда!
     Не  теряя  времени,  он  направился  к  извозчику  за  каретой, а  пока
запрягали, стряхнул  пыль  и  постарался  привести  в  порядок  свой туалет.
Заботливо отчистив известку, он нашел  еще минуту сочинить следующую записку
товарищу прокурора:
     "Не  имею  возможности  присутствовать  при  допросе.  Я напал на след,
совершенно  чуждый  вашему.  Завтра  подробности к вашим услугам. Берегитесь
ловушки!
     Ваш Редон".
     Затем  он  крупною  рысью  мчится  в Сен-Жермен. По прибытии  туда  наш
следователь  первым  делом  обходит  все отели,  начиная с самого шикарного,
Павильона Генриха IV.
     Его появление  в знаменитом отеле, как человека известного  директору и
части служебного персонала, вызывает только любопытство.
     Он отводит директора в сторону и, дружески пожимая его руку, спрашивает
нетерпеливо:
     -- Не остановился  ли  у вас джентльмен приблизительно такого же роста,
как я, с длинною темной бородой и ногами поистине английского размера?
     -- У  нас  был только один  англичанин, подходящий  под  ваше описание,
довольно-таки неопределенное, но...
     -- Он уехал?
     -- Да, три часа тому назад!
     -- А, черт возьми!.. И не оставил адреса?
     -- Он отправился, насколько я мог догадаться, в Лондон!
     -- Не можете ли вы по крайней мере назвать его?
     --   Охотно:   его  зовут  Френсис  Бернетт.  Он   прибыл  из  Индии  и
останавливался здесь только на две недели.
     -- Благодарю!  Как досадно... мне  крайне необходимо было видеть его по
одному делу. Но... может быть, я могу видеть человека, обслуживавшего его?
     Такому важному клиенту, как Поль Редон, неловко было отказать. Директор
велел  позвать лакея Феликса  и  предоставил  его  в распоряжение репортера.
Когда  они остались одни, Редон  вынул из  кармана два луидора, опустил их в
руку слуги и сказал:
     -- Вы знаете, Феликс, что у меня иногда являются странные фантазии?
     -- О, барин волен иметь фантазии, какие ему заблагорассудится!
     Репортер  продолжал легкомысленным тоном, хотя сердце со страшною силою
билось у него в груди.
     -- Сегодня утром мне попалась пуговица в таком месте, где она не должна
быть...  Я подозреваю,  что  владелец  ее -- господин Бернетт, и это глубоко
интересует меня.
     Лакей улыбнулся и  наклонил голову, как человек, привыкший понимать все
с полуслова.
     --  И мне думается, Феликс,--  прибавил  Редон,--  что профессиональная
тайна не помешает  вам сообщить мне, насколько основательны  мои подозрения?
Впрочем, вот и само доказательство преступления!
     Он  развязал уголок своего платка, вынул  оттуда пуговицу и  показал ее
слуге, который тотчас же ответил:
     -- Вы правы: эта пуговица от одежды господина Бернетта. Я видел у  него
такие же, с  такой же точно  надписью  "Барров Т. Лондон". Я утверждаю это с
тем большей  уверенностью, что  сегодня утром господин Бернетт, зам