ятьдесят  тысяч франков.
Необходимо  начать  в  широких  размерах  исследования относительно  леония,
получить  в достаточном количестве чистый  металл  и,  когда  все это  будет
кончено, организовать под большим секретом экспедицию в Клондайк.
     -- Вот это мне особенно по душе!
     -- Но подумай: я не мог найти ни единого су на это так восхитившее тебя
открытие.
     -- О глупость!.. Непроходимая глупость нашей денежной буржуазии!
     -- В  Америке, где обращаются с деньгами не так идиотски, как  у нас, я
имел бы уже тысячу долларов! Напрасно я обращался к людям  интеллигентным,--
они не хотели даже выслушать меня. Если  6 ты видел, что  с ними происходило
при словах "пятьдесят тысяч франков".
     -- Да,  наша французская бережливость держится еще за  старый шерстяной
чулок!
     -- В  отчаянии  я отправился к богатому промышленнику Грандье, живущему
на вилле Кармен, которого считал сторонником прогресса, способным отозваться
на  все  оригинальное  и  великое.  Он рассеянно  выслушал  меня, а когда  я
попросил пятьдесят тысяч франков, то он попросту указал мне на дверь, назвав
меня сумасшедшим.  Хотя  в  его оправдание надо заметить, что я изложил  ему
дело в  несколько резкой форме и только впоследствии  вспомнил,  что он имел
все права на мое уважение.
     -- Как это?! Какие права?
     -- Это маленькая тайна, которую ты узнаешь потом!
     --  Ну,  если Грандье  имел глупость тебе  отказать, я  ручаюсь, что ты
получишь нужную сумму и в скором времени!
     Тяжелые шаги, сопровождаемые бряцаньем шпор, прервали беседу.
     -- Здесь! -- произнес грубый голос у самой двери маленькой лаборатории,
устроенной Фортеном в углу сарая.
     -- Он страшно силен,  и вы должны находиться  на расстоянии голоса,  не
дальше!
     Раздалось два удара в дверь.
     -- Войдите! -- отвечал молодой ученый удивленным тоном.
     Дверь  растворилась,  и  показался  жандармский  унтер-офицер.  Он,  не
кланяясь, приблизился к Фортену и строгим голосом спросил:
     -- Вы -- Леон Фортен?
     - Да!
     -- Именем закона вы арестованы!
     -- Я? Но это бессмыслица!.. В чем же меня обвиняют?
     -- В том,  что  вы  убили  бедного  невинного человека по  имени Мартин
Лефевр, проживавшего по улице Св. Николая!
     При  этом чудовищном  обвинении  из  груди Леона Фортена  вырвался крик
ужаса и негодования.
     -- Я!.. убийца!.. но вы сами...
     -- Молчите и повинуйтесь добровольно; в противном случае...
     -- Но то, что вы сказали,  ужасно! Против этого позора говорит вся  моя
честная жизнь!
     -- Это меня не  касается! --  грубо прервал  жандарм.--  Я  имею приказ
арестовать вас и выполняю его!
     Поль  Редон  сделал  было попытку  вмешаться  в  разговор,  но  жандарм
скользнул взглядом по  этому закутанному в мех человеку, которого  он  видел
утром вблизи места преступления, и пробормотал:
     -- С вами я никаких  дел не имею!  Ну, прощайтесь скорее,-- прибавил он
нетерпеливо,-- а вы, Фортен Леон, следуйте за мною!
     Бледный, растерянный  Фортен  окинул последним  взглядом свою маленькую
лабораторию,  где  провел  столько отрадных минут, и сердце его  сжалось  от
бели. Ему  хотелось  в  эту  минуту  обнять  отца  и  мать,  приласкаться  с
бесконечной нежностью  к своим добрым старичкам, как делал это в детстве,  и
уверить их в своей невиновности. Но они были в поле, занятые обычным трудом,
и, может быть, так даже было лучше.
     -- Я их  увижу... я сказку им.. поддержу их,  как  сделал бы твой брат,
мой дорогой  Леон! -- вскричал Редон, нервно пожимая  руки своего друга.-- А
ты будь терпелив!.. Дело разъяснится... Я похлопочу об этом и сумею доказать
правду, на зло чиновникам и жандармам. Теперь же я следую за тобою!

ГЛАВА III

     Тягостный  путь.--  Истинный  друг.--  Перед  судом.--  Вопрос.-- Цветы
обвиненного.-- Дама в голубом.-- Донесение агента.-- "Это вы -- убийца!"

     Жандарм открыл дверь  и  повелительным  жестом  пригласил молодых людей
выйти. На  улице другой жандарм  с  трудом сдерживал шумную толпу. При  виде
Поля и Леона раздался дикий рев.
     -- Убийцы!.. Вот они, негодяи!.. Бандиты! Смерть им!.. Смерть убийцам!
     Особенною яростью отличались  женщины, готовые бить  и всячески  мучить
мнимых преступников.
     Наконец, они прибыли в мэрию, где уже  находился следователь и помощник
прокурора Республики, приехавшие из Версаля, и мировой судья из Сен-Жермена.
Редон нежно обнял своего друга и прошептал несколько слов утешения.
     -- Ну, довольно! -- положил конец их беседе жандарм.
     Редон дружески протянул ему руку. Он был знаком со всеми и находился  в
наилучших отношениях с магистратом. Пользу