тся.

Грунькин так спал, что даже не шевельнулся, когда мы крепко привязали его 
суровой ниткой к кровати, чтобы он вдруг не проснулся и не побежал за нами. На 
Грунькина ушел весь моток – триста метров.

Наш план был прост. Вениамин сегодня почивает на лаврах, как сказал шахматист 
Гринберг, и не ожидает от нас ничего такого. Он спит, и ему, наверное, снится 
самая мощная в мире электронно-вычислительная машина, которая считает и все не 
может высчитать, какие еще беды поджидают нашего пионервожатого, не сумевшего 
найти общий язык с коллективом пиратов. Так оказал бы журнал «Пионер» в 
критической заметке о беспорядках в одном из школьных живых уголков на 
полуострове Таймыр.

Но как его так напугать, мы еще и сами не 
знали!
Мы подкрались к веранде, и Рой осторожно заглянул в окно.

– Не спит, – зашипел он. – 
Читает…
– Что читает? – разозлился Ленька.

– «Остров сокровищ».

Подумать только, у нас книгу отобрал, потому что нам ночью спать надо, а сам 
читает, как будто лагерный распорядок не всех касается.

Долго мы сидели под окном, даже замерзли, а он читал себе и читал – шелестел 
страницами. А потом как захохочет и тихонько замурлыкал под нос любимую песенку 
капитана Флинта и его верного боцмана Джона 
Сильвера:
– Пятнадцать человек – на сунду-у-ук мертвеца! Йо-хо-хо! И бутылку 
рому-у…
Меня такая злость взяла. Я даже забыл, что мы пришли его напугать. Вскочил и 
рявкнул в раскрытое 
окно:
– Вениамин Сергеевич, по ночам спать 
надо!
Он вздрогнул, побелел как полотно и выронил книгу.

– Ты-ты… ч-что? – заикаясь, спросил он.

Ребята сидели у моих ног ни живы ни мертвы и отчаянно дергали меня за штанины.

Так мы напугали Вениамина, хотя я этого в ту минуту и не хотел. И простыней, 
оказывается, никаких не понадобилось, и фонариков, и даже желтых тыкв с дырками 
для глаз и для носа.







Часть третья. Наблюдаю со 
стороны

Руби мачты! Мачты за 
борт!
    (Из дневника-жизнеописания Петра 
Помидорова)



Глава 1. Мы сочиняем пиратский 
марш




– Без марша нам никак нельзя! – сказал поэт Грунькин, смотав в огромный клубок 
все суровые нитки, которые пошли на него прошлой ночью.

– Кому это – нам? – хмыкнул Рой, помахивая гантелями и стараясь развить мышцы 
не только предплечья, но даже и живота.


– Пиратам!
Мы переглянулись.

– Ну да! Ну да! – чуть не плача, накричал Грунькин. – Вы же меня простили! 
Простили?
– Ну, допустим, – согласился Леныка.

– Нет, не допустим, – настаивал Грунькин. – А 
насовсем!
– Ну и сочиняй на здоровье, – буркнул Спасибо, запрокидывая голову. Тоненькая 
струя сгущенного молока из банки, пробитой гвоздем, длинной змеей исчезала у 
него во рту и булькала в горле. Спасибо всегда был не прочь подкрепиться перед 
завтраком.

– Так сочинять или не сочинять? – снова взвыл Грунькин. – У меня 
вдохновение!
Мы оставили его одного и ушли завтракать.

Но Грунькин решил, что завтрак вдохновению не помеха. Вдохновение может прийти 
еще раз, а завтрак не повторится.

После завтрака он ходил за нами по пятам, закатывал глаза к небу, что-то 
бормотал себе под нос, а потом вдруг судорожно хватал карандаш и что-то строчил 
в своем знаменитом блокноте. В том самом, в котором на десятой странице красной 
тушью было записано, что пиратов никогда не было, нет и не будет.

– Все! – наконец ликующе сказал он.

Мы уселись под дубом.

– Начинай, – разрешил Ленька.

И Грунькин 
начал:
		Трам– та-ра-рам,
		Трам– та-ра-рам,
		Трам– та-ра-рам,
		Та– ра-рам,
		Та– 
ра-рам!
И умолк.

Мы сидели и уныло смотрели на Грунькина.

– Пока все, – упавшим голосом промямлил он. – Это вступление.

– Хорошее вступление! – испугался Спасибо, встал и положил ему ладонь на лоб. – 
Ты пиши, пиши… Только в тенечке. Э