– это не день! – удачно заметил я, потихоньку вынув из Ленькиной 
тумбочки его собственный фонарик.

– Ночь – самое подходящее время для мести! – жутким голосом сказал страшно 
начитанный Гринберг, выкатывая из-под кровати желтющую тыкву, выдолбленную 
внутри.

– Ночью люди спят, – проворчал Грунькин.

Пружины на его кровати нервно застонали, и он отвернулся носом к стене и даже 
накрылся одеялом с головой.

– Спи, спи! – разозлился Рой. – Мы тебя из пиратов попрем, как 
миленького!
А Левка 
добавил:

– Филин!
Пружины снова застонали, но Грунькин благоразумно промолчал. Гринберг проделал 
в тыкве дырки для глаза, рта и носа и надел себе на голову. Глаз не было видно, 
зато нос так и 
торчал!
– Марсианский головной убор! – гордо заявил Левка.

– Не нос, а рубильник! – сказал Грунькин. Он высунулся из-под одеяла на том 
самом месте, где должны были бы находиться ноги, и 
хихикал:
– Ну и нос! Почем 
метр?
Левка, ни слова не говоря, медленно приблизился и внезапно наклонился над ним в 
своем жутком тыквенном шлеме для того, чтобы произвести убийственное 
впечатление. И произвел: тот перепугался не меньше, как до полусмерти, и 
завопил нечеловеческим голосом, или благим 
матом:
– Я пошутил! Я пошутил! Честное 
слово!
Грунькин исчез под одеялом и вынырнул там, где и должна была находиться голова,
 – у подушки.

– Ха-ха! – засмеялся он, осмелев. – 
Карабас-Барабас!
Тогда Левка вдруг снял шлем, задумчиво повертел его в руках и как насадит его 
Грунькину на 
голову!
Грунькин загудел что-то изнутри и стал поспешно дергать шлем вверх, но не 
тут-то было. Размер не тот, запросто так не 
снимешь!
Грунькин так старался – чуть себе уши не оторвал. И ни в какую! Мне его даже 
жалко стало.

Ну, и посмеялись же мы над 
Грунькиным!
Грунькин, видимо, испугался, что его голова останется в тыкве на всю жизнь, и 
начал рваться к двери. А из-под шлема неслось, как из пустого молочного 
бидоиа:
– Пираты так не поступают! Я все Вениамину расскажу! Он вас из лагеря 
отчислит!
– Да брось ты! – испугался Ленька и стал помогать ему освободиться от тыквы. А 
она – ни туда, ни сюда. Тогда Ленька разозлился и ударил ребром ладони – тыква 
так и треснула и распалась на две половины.

Грунькин схватился