о-настоящему, а не только формально современные не стареют с течением времени. 
Утратив прямую злободневность, они становятся подлинными и незаменимыми 
документами эпохи.

Сейчас «Республика Шкид» выходит вновь. Один из ее авторов – Григорий Белых – 
безвременно погиб, едва перешагнув за тридцать. Другой – Л. Пантелеев – давно 
уже стал видным писателем. Его повести и рассказы – «Часы», «Пакет», «Честное 
слово», «На ялике», «Ленька Пантелеев», «Маринка», «Новенькая», «Индиан 
чубатый», «Рассказы о Кирове» и другие – популярны у нас в стране и переведены 
на многие зарубежные языки.

Он-то и подготовил к печати настоящее издание – оглядел книгу, написанную в 
юности, оком зрелого мастера, внес в нее некоторые изменения и поправки, 
стараясь в то же время сохранить в неприкосновенности ее молодой почерк.

Так и мы, кому довелось редактировать «Республику Шкид» тридцать лет назад, 
больше всего заботились о том, чтобы она не утратила жизненной подлинности, 
молодого задора, остроты и свежести юношеских впечатлений.



С.
 Маршак



Первые 
дни



Основатели республики Шкид. – Воробышек в роли убийцы. – Сламщики. – Первые дни.




На Старо-Петергофском проспекте в Ленинграде среди сотен других каменных домов 
затерялось облупившееся трехэтажное здание, которому после революции суждено 
было превратиться в республику Шкид.

До революции здесь помещалось коммерческое училище. Потом оно исчезло вместе с 
учениками и педагогами.

Ветер и дождь попеременно лизали каменные стены опустевшего училища, 
выкрашенные в чахоточный серовато-желтый цвет. Холод проникал в здание и вместе 
с сыростью и плесенью расползался по притихшим классам, оседая на партах 
каплями застывшей воды.

Так и стоял посеревший дом со слезящимися окнами. Улица с очередями, с 
торопливо пробегающими людьми в кожанках словно не замечала его пустоты, да и 
некогда было замечать. Жизнь кипела в других местах: в совете, в райкоме, в 
потребиловке.

Но вот однажды тишина здания нарушилась грохотом шагов. Люди в кожанках, с 
портфелями, пришли, что-то осмотрели, записали и ушли. Потом приехали подводы с 
дровами.

Отогревали здание, чинили трубы, и наконец прибыла первая партия крикливых 
шкетов-беспризорников, собранных неведомо откуда.

Много подростков за время революции, голода и гражданской войны растеряли своих 
родителей и сменили семью на улицу, а школу на воровство, готовясь в будущем 
сделаться налетчиками.

Нужно было немедленно взяться за них, и вот сотни и тысячи пустующих, 
полуразрушенных домов снова приводили в порядок, для того чтобы дать кров, пищу 
и учение маленьким бандитам.

Подростков собирали всюду. Их брали из «нормальных» детдомов, из тюрем, из 
распределительных пунктов, от измученных родителей и из отделений милиции, куда 
приводили разношерстную беспризорщину прямо с облавы по притонам. Комиссия при 
губоно сортировала этих «дефективных», или «трудновоспитуемых», как называли 
тогда испорченных улицей ребят, и оттуд