тделениями 
провели их в Белый зал. Там уже находилось человек десять гостей.

От губоно, кроме Лилиной, присутствовали еще два человека – от комиссии по 
делам несовершеннолетних и от соцвоса. Кроме того, были представители от шефов 
– Петропорта, от Института профессора Грибоедова и несколько студентов из 
Института Лесгафта.

Шкидцы, соблюдая порядок, расселись по местам. Впереди уселись малыши; 
четвертое отделение оказалось самым последним. Янкель и Пантелеев притащили из 
класса бумагу и чернила и засели за отдельным столом редакции.

На сцену вышел Викниксор.

– Товарищи! – сказал он. – Сейчас у нас состоится учет, учет знаний наших, учет 
проделанной работы. Давайте покажем присутствующим здесь дорогим гостям, что мы 
не даром провели время, что нами что-то сделано… Откроем учет.

Слова Викниксора были встречены аплодисментами со всех скамеек.

– Первым будет немецкий язык, – объявил Викниксор, уже спустившись со сцены и 
заняв место в первом ряду, по соседству с гостями.

На сцену поднялась Эланлюм.

– Сейчас мы продемонстрируем наши маленькие успехи в разговорном немецком языке,
 потом покажем сценку из «Вильгельма Телля». Ребята, – обратилась она к 
четвертому отделению, – пройдите сюда.

Японец, Цыган, Кобчик, Купец и Воробей гуськом прошли на сцену и стали лицом к 
залу.

Эланлюм обвела взором вокруг себя и, не найдя, по-видимому, ничего более 
подходящего, ткнула себя пальцем в нос и спросила у 
Купца:
– Вас ист 
дас?
Купец ухмыльнулся, смутился. Он был по немецкому языку последним в классе.

– Нос, – ответил он, покраснев.

Гости, а за ними и весь зал расхохотались. Эланлюм расстроилась.

– Хорошо, что хоть вопрос понял, – сказала она. – Еонин, – обратилась она к 
Японцу. – Вас ист даст? Антворте.

– Дас ист ди назе, Элла Андреевна.

– Гу