ловек вошел к улиганам в класс и сказал, 
заикаясь:
– Б-буду у вас читать п-политграмоту.

Дружным «ура» и ладошными всплесками встретила человечка в крагах Улигания. 
Долгожданная политграмота явилась.

Человечек 
назвался:
– Виссарион Венедиктович Богородицын.

Это рассмешило.

– Политграмота – и вдруг 
Богородицын!
– 
Богородица…
Стал человек в крагах Богородицей с первого же урока в Шкиде.

Начал урок с 
расспросов:
– Что 
знаете?
Большинство молчало. Японец же, встав, сказал, шмыгнув 
носом:
– Порядочно.

– Что есть 
Ресефесере?
– Российская социальная федеративная республика! – крикнул Воробей.

– Правда, молодец, – похвалил, заикаясь, лектор.

Ребята засмеялись.

– А что есть 
Совет?
– Власть коммунистическая.

– Правда, – опять сказал халдей.

А Японец, уже переглянувшись с Кобчиком, 
шептал:
– Липа… Лектор 
хреновый!
Потом обратился к 
Богородице:
– Можно вам вопросы задавать? Такая система лучше, я думаю, будет.

– Правда. Задавайте.

Японец, подумав, 
спросил:
– Когда принята наша 
конституция?
Сжались брови на узком лбу Богородицы, задумался он… Сразу же поняли все, что и 
в самом деле «липа» он, что случайно попал в Шкиду и политграмоты сам не знает.

– Конституция? – переспросил он. – А разве вы сами не 
знаете?
– Знали бы, так не спрашивали.

– Конституция принята в тысяча восемьсот семьдесят первом году в Стокгольме.

Прыснул Японец, прыснули за ним и многие другие.

– А когда Пятый съезд Советов 
был?
– Ну, уж это-то вы должны знать.

– Не знаем.

– В девятнадцатом году.

– А не в 
восемнадцатом?
Покраснел Богородица-политграмщик, опустил глаза.

– Знаете, так нечего спрашивать.

– А конституция не на Пятом съезде была 
принята?
Еще больше покраснел Богородица, съежился весь… Потом выпрямился вдруг.

– Какая 
конституция?
– Эрэсэфэсэрская.

– Так бы и говорили. Я думал, вы не про эту конституцию говорите, а про первую, 
что в девятьсот пятом 
году…
Понятно стало, что Богородица – не политграмота, что снова от