наша расширяется, и пора нам 
издавать газету.

Ребята погмыкали, но ничего не ответили, и Викниксору пришлось повторить 
предложение:
– Давайте издавать газету.

– Давайте, Виктор Николаевич. Только… – замялся Косарь, – мы это не умеем. 
Может, вы сделаете?..

Предложение было смелое, но Викниксор 
согласился:
– Хорошо, ребята, я вам помогу. На первых порах нужно руководство. Так что – 
ладно, устроим.

Скоро о беседе забыли.

Но завшколой, увлеченный своей идеей, не остыл.

Каждый вечер в маленькой канцелярии дробно стучала пишущая машинка. Это 
готовился руками самого Викниксора первый номер шкидской газеты.

В то же время питомник стал замечать рост популярности Цыгана.

Колька ужо не ходил мокрой курицей, новичком, а запросто, по-товарищески 
беседовал с завшколой и долгие вечера коротал с ним за шахматной доской.

– Ишь, стерва, подлизывается к Викниксору, – злобно скулили ребята, поглядывая 
на ловкого фаворита, но тот и в ус не дул и по-прежнему увивался около зава.

– Не иначе как кляузником будет, – разжигал массы Воробей.

Ребята слушали и озлоблялись, но Цыган не обращал внимания на хмурившихся 
товарищей, хотя было обидно, что до сих пор с ним никто не желал дружить, а тем 
более повиноваться ему так, как повиновались Воробышку.

Дело в том, что Шкида только тогда начинала уважать своего товарища, когда 
находила в нем что-нибудь особенное – такое, чего нет у других.

У Воробья это было. У него имелась балалайка, паршивая, расстроенная в ладах 
балалайка, и умение кое-как тренькать на ней. Из всех воспитанников никто этой 
науки не осилил, и поэтому единственного музыканта уважали.

У Цыгана еще не было случая завоевать расположение товарищей, но он искал долго,
 упорно и наконец нашел.

Однажды, сидя в кабинете завшколой за партией в шахматы, Колька, победив три 
раза подряд, четвертую игру нарочно провалил.

Приунывший Викниксор повеселел. Несмотря на свои пятнадцать лет, Колька хорошо 
играл в шахматы, и завшколой редко выигрывал. Поэтому он очень обрадовался, 
когда загнанный и зашахованный его король вдруг получил возможность дышать, а 
через шесть ходов Колька пропустил важное передвижение и получил мат.

– Красивый матик. Здорово вы мне влепили, – притворно восторгался Цыган, 
разваливаясь в кожаном кресле. – Очень красивый мат, Виктор Николаевич.

Викниксор расцвел в улыбке.

– Что? Получил? То-то, брат. Знай наших.

Цыган минуту выждал, тактично промолчав, и дал Викниксору возможность 
насладиться победой. Потом, переменив тон, небрежно 
спросил:
– Виктор Николаевич, а как насчет газеты? Будете выпускать или 
нет?
– Как же, как же. Она уже почти готова, – оживился Викниксор. – Только вот, 
брат, материалу малова