ел не в ногу, растягивал интервалы и, очутившись за спиной Костеца, 
показывал ему кукиш или язык.

– Левой, левой, – командовал Костец, отстукивая такт полированной палочкой. – 
Левой, левой. Раз, два, раз, 
два…
Осеннее солнце тускло отражалось в паркетных квадратах и белыми пятнышками 
бегало на выкрашенных под мрамор 
стенах…
– На-а гимнастику… 
выходи!
Купец, дойдя до середины стены, круто повернул налево.

У противоположной стены шеренга разошлась через одного в разные стороны и 
сошлась уже парами, а затем четверками.

– Стой! Отделение, 
разом-кнись!
Отделение разомкнулось.

Ребята расположились на квадратах паркета, как фигуры на шахматной доске.

– 
Вольно!
Купец выставил ногу вперед, руки заложил за спину. Остальные стали как попало. 
Большинство принялось подтягивать спустившиеся во время маршировки брюки, 
поправлять ремни, сморкаться и кашлять.

– Смирно! Первое упражнение! 
На-чи-най!
Бессовестин заиграл вальс.

Под такт костецовской палочки ребята принялись выделывать сокольские упражнения,
 потом мюллеровские упражнения, потом шведскую гимнастику.




* * 
*


– Шамать хотца, – сказал Японец, захлопнув книгу.

Янкель перевел взгляд с лошади, которую он рисовал, на Японца и 
ответил:
– Да-с, пожрать бы не мешало.

– У тебя 
нет?
Янкель махнул рукой.

– В четверг-то… Было бы, брат, так давно бы нажрался.

Он уныло заглянул в пустой ящик парты, потом пошманал по чужим партам, – везде 
было пусто.

– Хоть бы корочку где найти.

Вдруг Японец хлопнул себя по лбу.

– Идея! Помнишь, Курочка рассказывал, что у них в классе, на 
печке…
Янкель вскочил.

– И правда, идея!..

Оба подскочили к печке и взглянули наверх.

– Эх, черт, – вздохнул Янкель, – как бы туда 
залезть?
– Вали, подсади меня. Я тебе на плечу стану.

– Идет.

Янкель нагнулся и уперся руками в колени. Японец взобрался к нему на плечи.

– Еще немного поднимись.

Янкель стал на цыпочки.

– 
Хватит!
Японец уцепился руками за карниз печки и заглянул в пыльное углубление.

– Ну как? – спросил Янкель, разглядывая грязный пол.

Японец минуту копошился, потом раздался радостный 
возглас:
– 
Есть!
– 
Что?
– Булка белая… еще булка… кусок сахару… хлеб… Да тут целый склад огрызков.

– Вали, 
кидай!
На пол упало что-то тяжелое, твердое как камень. Потом посыпался каменный 
дождь…
Посыпались заплесневелые, окаменевшие остатки завтраков, которые сытые ученики 
коммерческого училища забрасывали когда-то на печку. Последний огрызок – булка 
с прилипшим к ней и затвердевшим, как каменный уголь, куском колбасы – ударился 
о пол. Японец уже собирался спрыгнуть с Янкелевых плеч, когда раздался 
окрик:
– Это что 
такое?!
Янкель от неожиданности вздрогнул и опустил руки. Пирамида рухнула. В дверях 
класса стоял Викниксор. Рядом с ним стоял парнишка лет пятнадцати с широким 
бабьим лицом, торчащими в стороны жесткими