И Лаперуз решил завязать с индейцами дружественные деловые отношения. Он 
объяснил им, что приехал в их страну для торговли.

Индейцам это очень понравилось. Они навезли на корабль множество тюленьих и 
медвежьих шкур, груды свежей рыбы. В уплату они требовали только железа. Нет, 
им не нужны ни бусы, ни цветные тряпки, приводившие в такой восторг жителей 
острова Пасхи. Они люди деловые, практические, практичнее даже гавайцев, им 
подавай гвозди, топоры, ножи, железные обручи. Сами добывать железо они не 
умели. Они изготовляли свои орудия из камня и кости. Тем более ценили они 
железные предметы — за десяток гвоздей охотно отдавали большую котиковую шкуру.

В воровстве они были не так разборчивы. Крали они решительно все, что попадало 
под руку. Сорвет какой-нибудь ловкач веревку с палубы, прыгнет в воду и 
исчезнет. А предложи ему такую самую веревку за маленькую рыбку — ни за что не 
продаст. Они разбили стекла в капитанской каюте и растащили их по осколкам.

Корабли нуждались в небольшой починке. Особенно поистрепались паруса — в них 
зияли дыры, которые необходимо было зашить. Произвести эту работу на корабле 
очень трудно, а свозить паруса на берег Лаперуз не решался: индейцы там все 
растащат.

К счастью, посреди бухты находился маленький лесистый островок. Возле него было 
настолько глубоко, что корабли могли подойти почти вплотную. На этот-то 
островок, находившийся под защитой обоих фрегатов, Лаперуз свез свои паруса.

На островке был прохладный ключ с прекрасной свежей водой. Этой водой наполнили 
опустевшие за время плавания бочки. В какие-нибудь три дня моряки воздвигли 
около ключа обсерваторию, кузницу и мастерскую для починки парусов.

Обсерваторией назывался простой дощатый сарай с отверстием в крыше для 
телескопа. Астроном Дажеле перенес в сарай телескоп и проводил там все ночи.

Впрочем, одну ночь он все же провел на корабле. Небо было пасмурное, облачное. 
Он решил, что оставаться в обсерватории бессмысленно, и уехал на «Компас». Все 
сооружения французов на островке постоянно охранялись небольшими отрядами 
морской пехоты, потому что индейцы нередко пускались вплавь через бухту и 
доплывали до островка без всякого труда. В эту ночь обсерваторию, кузницу и 
мастерскую сторожили двенадцать солдат под командой двух молодых офицеров — 
Лористона и Дарбо. Офицеры расставили солдат под открытым небом, а сами легли 
спать в обсерватории. Они разделись, разложили на земляном полу свои мундиры и 
сделали из них постели, чтобы было мягче. Возле себя они положили свои ружья и 
спали до утра.

Утром, открыв глаза, Дарбо с удивлением заметил, что он лежит на голой земле. 
Его мундир бесследно исчез.

Он растолкал Лористона.

Лористон вскочил и заорал:

— Где мой мундир? Где мое ружье?

Оба офицера в недоумении глядели друг на друга.

— Нас обокрали индейцы, — сказал Лористон. — Но ведь мы спали на мундирах. Как 
же им удалось нас не разбудить?

Дарбо пожал плечами.

Несчастные офицеры выскочили в одном белье из обсерватории. Солдаты, стоявшие 
на часах, отдали им честь.

— Вы видели здесь кого-нибудь ночью? — спросил их Лористон.

— Никак нет!

Лористона и Дарбо, завернутых в одеяла, отвезли на «Компас» под дружный хохот 
всего экипажа.



Страшный день

К 12 июля починка парусов была кончена, и Лаперуз собрался уходить из этой 
неприветливой бухты. До сентября ему предстояло еще осмотреть ту никому не 
ведомую часть североамериканского побережья, которая лежит между местами, 
исследованными Куком, и владениями испанцев в Калифорнии. А потом, согласно 
инструкции морского министерства, он должен был пересечь Тихий океан, чтобы 
будущим летом приступить к исследованию берегов Азии. Времени оставалось мало,