обалдело оглядывались по сторонам.

– Значит, так... господа писатели, – сурово сказал Стас. – Я тут разобрался 
маленько... вы, как бы, не при чем. Это другие писаки во всем виноваты, 
двойники ваши. Они про нас книжки написали. Так что – живите.

– А откуда вы взялись? – разглядывая нашу пеструю компанию спросил писатель 
потолще.

– Объяснять долго, – махнул рукой Кубатай, нервно поглаживая саблю – скажу лишь,
 что мы из другого мира.

– Помните, как у Стругацких в «Понедельнике», – встрял Костя, который явно 
стремился загладить проступки брата, – там машина была, типа велосипеда...

– Ясно, догадался, – заявил писатель постарше и полысее. – Они из вымышленного 
мира; из книжки, которую, вероятно, мы еще напишем.

Костя прыснул, но промолчал. А Стас ехидно 
произнес:
– Это еще посмотрим, найдется ли у вас время на писание.

– Что-что? – хором заволновались толстоватый и лысоватый.

– Ну... – начал объяснять Стас. – Я с помощью своей магической силы мир 
переделать решил, потому что писателям поверил. О том, что если детям власть 
дать, они все устроят как надо. И переделал. Еще хуже стало. Все писатели врут. 
Так что я вас накажу за вранье. Правьте вместо 
меня!
– Погоди, мальчик, – остановил его писатель помоложе. – А ты эту свою силу 
магическую тоже нам 
передашь?
– Не, – ответил Стас. – Нельзя такие вещи, как магия, писателям доверять. Она 
их портит. По себе знаю.

– Стас, жалко же людей. Как они все это расхлебают... – тихонько сказал брату 
Костя. Стас вздохнул.

– И чего я сегодня такой добрый? Ладно. Что б вам полегче было, вызову я сейчас 
к вам всех своих министров и советников.

Посмотрев на Костю, Стас ухмыльнулся чему-то, понятному лишь им, и 
добавил:
– Включая Тайных! Все. Работайте.

Он повернулся к двери. Кубатай, ехидно улыбаясь, раскланялся и, подхватив за 
руку Смолянина, направился к выходу. Следом двинулись и мы, оставив растерянных 
писателей оглядываться и ожидать появления советников. За дверью Стас 
остановился, взмахнул руками и 
сказал:
– Бамбара-Чуфара! Ерики-Морики! Перейди вся полнота власти к этим двум писакам! 
И явитесь к ним для доклада все мои советники и министры! Все 
разом!
– Садист ты все-таки, – вздохнул Костя.




Глава восьмая, грустная, в которой Стас собирает пожитки и прощается с 
Решиловым, после чего все мы прощаемся друг с другом и отправляемся в разные 
стороны
(Рассказывает 
Костя)

Произнеся свое заклинание, Стас с блаженным лицом приник к двери. Я подумал и 
сделал то же самое. За дверью творилось черт знает что! Свежерасколдованные 
писатели пытались навести порядок, малолетние советники и министры орали, 
ревели и звали Стаса и мам. Гремел бас Решилова, пытающегося всех успокоить. 
Обстановка, в общем, была взрывоопасная.

– Ходу! – скомандовал Стас. И мы двинулись от его тронного зала в спальные 
апартаменты, потому что Стас хотел собрать памятные вещи. Ни Кубатай со 
Смолянином, ни Холмс с Ватсоном его не торопили – видать, боялись, что может 
передумать. Кащей, который и впрямь утратил свой западлизм, вяло брел следом.

Шапку Мономаха я Стаса уговорил оставить. Потому что это культурное достояние 
этого мира. И усыпанную бриллиантами шпагу, которую Ее Величество, королева 
Великобритании подарила, тоже. А вот свой портрет работы художника Вальехо, 
Стас забрал. Он на нем был очень красивый. Стоял на горном утесе, одетый только 
в жестяные плавки и ножны от меча, а рядом на коленях стояла девочка, одетая 
еще проще. Меч Стас держал в высоко поднятой руке, не то пытаясь проткнуть 
мрачные черные тучи, не то изображая громоотвод. Стас сказал, что портрет 
повесит над кроватью.

И вот когда мы совсем уж было собрались, в апартаменты ворвался писатель 
Решилов. Растерянно нас оглядел, подошел к Стасу и тихо