янин, выпутываясь из разнообразных одежд Шерлока, 
висевших в гардеробе. Чего там только не было – от немецкого мундира до 
дамского бального платья, и все это сейчас обвивало голые ноги переводчика, 
стесняя его передвижение. – Эта падла всех нас победила! Костю... ох, не хочу 
вспоминать. Сфинксов и нас в настоящую реальность выкинул...

– Но мы еще не сдаемся! – жизнерадостно заявил Кубатай. – Мы еще побрыкаемся! 
Для начала мы решили вновь объединиться с вами. Ватсон, у вас найдется глоток 
виски?
– Генерал, вы же не пьете! – ужаснулся Смолянин.

– Отставить! – сверкнул глазами Кубатай, и после неизбежной суматохи мы 
расположились у столика. Потомки выпили, и Кубатай, откашлявшись, 
сказал:
– Произошло следующее...

И начал с того, что случилось с бедным Костей. Холмс схватился за голову, 
подлил себе из бутылки и мрачно 
повторил:
– В муху... – И тут же вскричал: – Муха! 
Ватсон!
Я тоже вспомнил про свой недавний удар, вскочил, и в ужасе осмотрел пол. 
Хладный мушиный трупик лежал совсем рядом. Я бережно положил его на ладонь, 
поднес к свету. Все сгрудились вокруг.

– Неужели? – простонал Смолянин. – Костя! 
Чувачок!
Муха лежала на спинке, безвольно обмякнув в моей ладони. Тонкие ножки 
трогательно обвисли. Какая-то неземная печаль и смирение читались в ее позе. 
Тощенькое тельце казалось невесомым. А ведь как славно она еще недавно жужжала 
надо мной... О Боже! На мгновение мне показалось, что мушиные ножки дрогнули... 
Увы. Это невольная слеза исказила зрение.

– Убийца! – мрачно глядя на меня произнес Кубатай. – Ребенка... Газетой... 
Можно сказать – на 
взлете!
– Я не хотел! – простонал я, заливаясь слезами раскаяния и подумывая, не упасть 
ли в обморок. – Я не 
знал!
– Маньяк... – процедил Смолянин. – Он был такой веселый, вежливый мальчик! 
Русский язык 
знал!
– Похоронить бы надо... как положено... – пробормотал Холмс, озираясь. – Где 
тут горшок с геранью? Или в сад 
выйдем?
Кубатай всхлипнул. Достал платок, промакнул глаза... и неожиданно 
спросил:
– Слушайте, а вдруг это другая муха? 
Обычная?
Мы задумались. Я временно прекратил плакать, отставил мысли об обмороке и стал 
разглядывать муху попристальнее.

– Глаза, вроде, не такие, – заявил Мак-Смоллет. – А вот выражение лица – 
Костино!
– Холмс, у вас есть микроскоп? – поинтересовался Кубатай.

– Конечно! – слегка обиделся мой друг.

– Дайте-ка мне жертву, Ватсон.

...Кубатай долго разглядывал муху под микроскопом, подкручивал винты, наводил 
свет. Потом вздохнул и поднял 
голову:
– Поздравляю вас, джентльмены. Это не 
Костя!
– Почему? – заливаясь слезами радости вопросил я.

– Девочка... – смущенно глядя на предметное стеклышко ответил генерал. – 
Смолянин, уберите 
тело!
Переводчик аккуратно взял муху за крылышко, 
спросил:

– Похоронить?
Мы презрительно отвернулись, а Кубатай 
посоветовал:
– Кремировать, – и указал на камин.

Обрадованные исходом дела, мы налили себе еще виски и выпили.

– Как же искать муху? – продолжал убиваться Кубатай. – А? 
Холмс?
– Никак, – грустно ответил мой друг. – Только один путь возможен – если муха 
сама найдет нас! Костя – ребенок способный. Положимся на него. И... и будем 
ждать чуда.




Глава вторая, в которой меня выручает 
чернильница
(Рассказывает 
Костя)

Вообще-то, оказывае