м вижу, – заметила она, вглядываясь в дремучие 
распутинские космы. – Тоже, видать, решительный... Ну, иди ко мне, 
волосатенький, – протянула она к нему руки обольстительно, – иди, развей мои 
печали!
– Изыди, Сатана! – вскричал Григорий, отскочив к противоположной стене, – руки 
прочь, 
бесстыжая!
– Ругается! – умилилась Забава и ринулась за ним.

Распутин опрометью кинулся в двери и, захлопнув их перед самым Забавиным носом, 
подпер их собственной спиной.

С минуту за его спиной раздавались удары и толчки, потом все стихло, а затем в 
отдаление вновь послышалось девечье хныкание. Григорий расслабился.

– Ну что?! – обступили его с обеих сторон Добрыня и Владимир.

– Жить будет, – объявил старец авторитетно. – Случай однако сложный. Сглазили 
девку.

Владимир охнул, а Добрыня 
возопил:
– Кто?! Кто сглазил?! Скажи только, из-под земли 
достану!!!
Вот тут-то и выложил Григорий то, ради чего ко двору Владимирову прибыл, ради 
чего и весь спектакль с лечением Забавы 
затеял:
– Знаю, знаю я, кто это сделал. Не первый то случай на Руси могучей. Шастают по 
ней два басурмана – Смолянин да Кубатай, они и вершат дело черное.

– Ужель Смолянин?! Ужель Кубатай?! – поразился Добрыня. – А ведь друзьями 
сказывались!
– То у них, у басурманов, заведено так, – наставительно молвил Владимир. – 
Молод ты еще, Добрынюшка, доверчив... И как же заклятие сие снять? – обратился 
князь к Григорию.

– Один только путь есть: поймать басурманов, да пыткой выпытать. Окромя них – 
никто этого знать не может.

– Не верится что-то, – снова вздохнул Добрыня. – Ладно, разберемся. Дозволь, 
княже, мне со товарищами на поиски 
пуститься?
– А чего ж, дозволяю, – покивал Владимир, польщенный тем, что просят его 
разрешения (чего давно уже не случалось). – И дурака с собой прихватите – 
надоел он мне пуще репы пареной. Все норовит доказать, что неверно я службу на 
Руси установил.

– Иван-дурак – очень даже не лишним нам будет, – согласился Добрыня. – У него к 
Кубатаю особый счетец имеется...

А князь, не слушая 
продолжал:
– То, говорит, надобно какой-то шаг особый – «строевой» – вырабатывать, то 
Устав какой-то писать. Войско-то почти уж все разбежалось, а он – в воеводы 
метит. Отправляйтесь, короче, вчетвером. Хоть какая-то от вас польза будет.

На том и порешили.




Глава шестая, в которой нам книги строить и жить 
помогают
(Рассказывает 
Костя)

– Стас! – я осторожно похлопал брата по выступающей части тела. Тот встал, 
отряхнул часть снега и задумчиво 
сказал:
– Холодно.

Да, в этом он был совершенно прав. Мороз был несильным, градусов десять, но 
школьная форма от него не спасала.

– Костя, а что мы здесь 
делаем?
Подумав я нашел самый правильный ответ и без колебаний поделился им с братом.

– Мы? Мы замерзаем.

– Плохо, – так же спокойно и неторопливо ответил Стас, начиная плавно 
притоптывать ногами. – Интересно, куда нас сволочь Кащей засунул? На Северный 
полюс? Замерзнем...

Попадание в коварную Кащееву ловушку подействовало на него удивительным образом.
 Братец начисто лишился своей неуемной энергии. Сообразив, что такой вареный, 
или, точнее, свежемороженный Стас мне в беде не помощник, я 
заорал:
– Стас, проснись! Делать что-то надо! Кубатай бы тебя не 
одобрил!
При упоминании любимого имени Стас слегка ожил. Я понял, что надо закреплять 
успех:
– Да что Кубатай! Разве в твоих любимых книжках так легко сдаются? Вспомни, эту.
.. как ее... «Молчание К