риказ, затуманилось, пошло 
рябью... и погасло опять.

– Проклятье! – простонал Кащей и тут только вспомнил, что сам же в целях 
конспирации наложил на все волшебные зеркала острова необратимое заклятье.

Шмякнув в сердцах бесполезную стекляшку об пол, так, что только острые брызги 
рассыпались в стороны, Кащей сплюнул и процедил сквозь 
зубы:
– Все равно найду.



...В княжецких палатах царило уныние. Расхворалась племянница Владимирова да 
жена Добрыни Никитича – Забава Путятишна. Что за хворь окаянная напала на нее, 
никто сказать не мог – ни лекари, ни бояны, ни даже Гакон – толстый бестолковый 
поп, на смену Гапону пришедший. Ясно было и неспециалисту, что скрутило ее 
знакомое уже царскому двору НЕСМЕЯНСТВО, да в острейшей форме. Третью уж неделю 
лежмя лежала Забава на перинах пуховых, приговаривая 
лишь:
– Тошно мне... Ох, тошно!..

Владимир с ног сбился.

Тут-то и появился в палатах его гость незванный, однако долгожданный – лохматый 
да бородатый мужик в лаптях. Пав пред князем на колени, вскричал 
мужик:
– Я – Гришка Распутин – святой старец! Лучшая водка моим именем прозвана, да 
песенка заморская про меня сложена! Дозволь, Красно Солнышко, племяшку твою 
осмотреть да излечить по 
возможности!
– Чего ж не дозволить, валяй, – согласился Владимир. – Однако признайся, 
прохиндей, откуда о хвори-то ее 
ведаешь?
– Да как не ведать, княже?! Вся Земля Русская стонет от вести сей 
горестной!
– Серьезно? Лестно мне это, лестно... Ну ладно, дерзни. Коли излечишь Забаву, 
богато, Гриша, одарен будешь. А уж коль не излечишь, не обессудь, головы 
лишишься...

– По рукам! – согласился Григорий. – Давай-ка, княже, поскорее сведи меня к ней,
 а то, не ровен час, отдаст она, сердешная, Богу душу, меня не дождавшись...

– Типун тебе на язык, Григорий! – всполошился князь и заторопился было, но тут 
же и осекся: – не получится быстро. Забава-то с Добрыней на той половине 
царства живет, что я Емеле с Несмеянушкой на свадьбу презентовал... Покаместь в 
отделе режима паспорт заграничный оформят, пока таможню пройдем...

– Развел ты, княже, бюрократию, – нахмурился Григорий. – Помрет Забава, то-то 
урок тебе будет..

Побледнел Владимир от слов эдаких, поежился... Махнул рукой, мол, «была-не была.
..» и 
молвил:
– Айда, без документов попробуем.



... – Стой, кто идет! – пронесся над границей зычный окрик богатырский.

– Кто, кто! – проворчал Владимир. – Дед Пихто! Князь 
это!
– А по мне – хоть князь, хоть грязь, а в чужой овин – не лазь, – презрительно 
объявил пограничник.

– Видал?! – беспомощно глянул Владимир на Григория. – Я нонче – аки король 
заморский, Лиром именуемый! – Затем вновь обернулся к богатырю, напустил на 
чело грозности и 
заорал:
– Да ты че, Илюха! Как же этот овин – мне чужой?! Земля-то сия – Русь, а я – 
князь 
русский!
Богатырь покачал 
головой:
– Э, нет. Руси-то две теперича. Та что у тебя – Русь Владимирская. А тута – 
Русь Емелина, сюда пускать не велено...

Григорий отстранил князя рукой, выступил вперед и вдруг гаркнул, да так, что 
испуганно присел и поджал уши конь под Ильей 
Муромцем:

– Оборзели?!!
Илья оторопело