ки разного возраста. Девочек 
и взрослых практически не было, а изредко встречающиеся выглядели крайне 
смущенными, как бы чувствуя свою неуместность. Потом мы услышали гул моторов и 
по улице медленно проехало пять черных мотоциклетов. Механизмы эти выглядели 
великолепно, и я уверился, что это и впрямь фантастический мир. Молодые парни в 
белых рубашках и шортах, сидящие на мотоциклетах, проводили нас внимательными 
взглядами.

– Ох, что-то готовится, – тоскливо сказал Иванду. – 
Чую!
Инстинкты негра не подвели. Над городом вдруг прокатился колокольный звон и 
люди засуетились, торопливо двигаясь в одном направлении. Нас подхватило толпой,
 и понесло. Взрослых стало больше, они выскакивали из домов и присоединялись к 
потоку, опасливо озираясь по сторонам. Из переулков выезжали рычащие 
мотоциклеты, образовавшие сплошное кольцо вокруг толпы.

– Куда нас ведут? А? – запаниковал Мак-Смоллет. – Чего-то мне это не нравится...

Кубату молчал. Он казался растерянным. Холмс зорко оглядывался по сторонам. Я 
начал вспоминать порядок первой помощи при травмах, потому что толпа густела, и 
несколько человек уже едва не упали под ноги идущих. Мы медленно приближались к 
мосту, перекинутому через реку.

– Привет, 
туристы!
Мы оглянулись. Людским водоворотом к нам прибило того самого проворного юнца, 
что польстился на шоколадные конфеты.

– Что происходит? – взял быка за рога Мак-Смоллет.

– Праздник Перехода Реки, – пожал плечами мальчик. – Ну вы и темные...

Иванду, явно болезненно воспринимающий цвет своей кожи, помрачнел. А 
Мак-Смоллет истерически 
воскликнул:
– Ты нам зубы не заговаривай! Что за праздник? А то вмиг уши 
надеру!
Толпа двигалась тихо, и слова Мак-Смоллета услыхали все. От нас шарахнулись как 
от прокаженных. Мальчик удивленно приподнял брови. А со всех сторон уже 
протискивались парни в белых рубашках и шортах, побросавшие свои чудесные 
мотоциклеты. С некоторым удивлением я понял, что нас подхватили под руки и 
поволокли.

– Еще порядочными притворялись, впятером шли! – выкрикнул тощий прыщавый юнец, 
глядя как нас утаскивают. – Я сразу понял – провокаторы! Да здравствуют 
Ветерки!
– Ура! – нестройно ответила толпа.

– Что вы себе позволяете? – возмущался Кубату. – В чем 
дело?
– Как что? – темноволосый, желтоглазый парень, явно предводитель 
мотоциклетчиков, ехидно прищурился. – Вы грозили избить невинного 
ребенка!
– Не избить, а уши надрать! – возмутился Мак-Смоллет. – И это ведь просто 
фигура речи! 
Слова!
Парень 
помрачнел:
– А слова – это, по вашему, не обидно? Мальчик, тебе было очень 
горько?
Выбравшийся из толпы вместе с нами мальчик пожал тощими 
плечами:
– Ну... Не так чтобы очень... Умеренно.

– Умеренно – но больно! Эх...

– Что делать-то будем? – осведомился у предводителя рыжий, интеллигентного вида 
юноша. – Сделаем внушение и 
отпустим?
– Внушениями тут не отделаться, – предводитель махнул рукой. – К Яру 
их!
Нас повели вдоль берега, к маленькой трибуне, возвышавшейся у моста. Оханье и 
писк толпы стали тише. Многие падали в воду, но не выбирались на берег, а с 
радостными возгласами форсировали реку.

– Яр... Яр... – бормотал Кубату. – Я знаю это имя! Я читал! Я вспомню...

– Быстрее вспоминай, – нервно ответил Мак-Смоллет. – В расход пустят, падлы... 
Ох, и зачем я на это подписался...

Трибуна была обсажена молодыми тополями и выглядела очень уютно. В простом 
деревянном кресле сидел пожилой мужчина, потягивавший что-то из пузатой бутылки 
с надписью «Верона» и с довольным видом поглядывающий на переправу в бинокль.

– Подозрительных типчиков привели, – сплюнув, сказал предводитель 
мотоциклетчиков. – Мальчика обидели, ведут себя странно.

–