ьно 
спросил:
– Почему не 
убили?
– Он же бессмертный, – рассудительно сказал Добрыня. – Ничего, лет сто цепи 
продержатся.

– Лет сто? Это хорошо. Это по нашему. – Владимир встал и торжественно 
объявил:
– Вторая часть Киевского бала! Гулянье народное, патриотическое. Стража – вина 
народу!
И советнички с боянами да летописцы с придворными веселой гурьбой высыпали на 
улицу. Высыпали и обомлели.

Благодать-то какая! Свечерело, на небе звездочки ясные зажглись. И снежок 
легонький с безоблачного неба посыпался. Таял, правда, до земли не долетая, 
потому что тепло было. Но это не беда. Главное, все как положено на Руси в 
Новогодье: снег, вино, народ веселый, князь добрый.

– Россияне! – крикнул Владимир, обращаясь к народу. Народ притих. – В эту 
праздничную ночь, – продолжил князь, – пользуясь поводом хочу поговорить с вами 
о жизни. Во-первых, в этом году мы разогнали советников, которые нам плохо 
советовали. Это уже праздник. Во-вторых, набрали новых советников, которые 
обещали советовать хорошо. В-третьих, хороший урожай бананов и зерновых не 
позволит простым труженикам умереть с голоду. Во всяком случае, всем сразу не 
позволит. В-четвертых. Меня часто упрекают, что я не помогаю русичам, которых 
Кащей в полон увел, али басурманы пленили. Сообщаю – басурманы обещали больше 
пленных не брать, а Кащей под моим чутким руководством весь разгромлен. Много 
россиян вернутся в этом году домой и несказанно порадуют сограждан. В-пятых, об 
экономической моще Руси. В то время, как весь мир прозябает в невежестве, 
нашими чародеями сделаны замечательные открытия: сапоги-скороходы и 
скатерть-самобранка. И пусть до их постановки на поток дело пока не дошло, я 
верю: скоро самый нищий крестьянин будет добираться до своего клочка землицы на 
сапогах-скороходах и полдничать от щедрот скатерти-самобранки. Упрощенные 
скатерти из холстины, подающие только черный хлеб и водицу, будут выпускаться 
уже в этом году. Все. С Новогодьем вас, и с рождеством Христовым. Ура. Вопросы 
будут?
– Князь! – крикнул кто-то самый отважный. – Ты обещал в этом году выйти к 
народу и крикнуть: «Люб я вам, али не люб?» 
Крикни!
– Крикни! – поддержала толпа.

Владимир помрачнел.

– Это очень трудный для меня вопрос. Я конечно обещал, но по здравому 
размышлению передумал. Не время сейчас кричать! Работать надо! Ура! Вина 
народу!
– Вина! – закричал народ. И началось гулянье веселое.

Всюду с грохотом взмывали фейерверки, горели огни заморские искорчатые, а 
пьяненький народ болтался по площади от аттракциона к аттракциону. Кто на 
ковре-самолете в небо взмывал, кто на сапогах-скороходах в пять секунд вкруг 
площади обегал, но более всего народу восхищенно толпилось в том месте, где 
братья Черепановы запускали свой паровоз.

– Запаляй факел! Факел запаляй! – кричал один брат другому, сидящему на 
огромной железной махине, более всего напоминавшей емелину печь.

– Погодь! – степенно отвечал тот, – я еще вентиль не закрутил.

– Так закручивай! – и Черепанов повернулся к людям: – Уважаемая публика! Чудо 
из чудес! Самодвижущаяся 
тележка!
Многотонная туша тележки фыркнула и обдала окружающих клубами горячего пара. 
Народ с криками и визгом отпрянул.

– Кто желает прокатиться! – надрывался изобретатель. – И всего лишь за пятак! 
Кто за раз не убоится, повезем еще, за 
так!
Но желающих не находилось. Пар все сильнее и сильнее бил из-под колес паровоза. 
И тут из толпы выскочил розовощекий молодец, запрыгнул на железную махину, 
уселся рядом с трубой и, взмахнув рукой, крикнул: – 
Поехали!
Лишь Иван-дурак бродил среди веселой толпы непривычно трезвым. Вон уже в 
сторонке поп Гакон, пришедший на смену попу Гапону, венчал Илью с Аленой, 
Никитича с Забавой и Алешу с Лизой. Вон и Емеля с Несмеяной в опочивальню 
удалились. А Марьюшка все не шла. Нако