елано было: не плот – 
красавец! А посреди него мачту поставили, на ней парус приспособили – 
скатерть-самобранку, что Марья в дорогу дала.

– Лошадей придется тут оставить, – заметил Илья. – И на плот они не влезут, и 
отпускать нельзя – для обратного пути надобны...

– Ничего, – ответил Иван, – подождут денек, мы ведь завтра уже и воротимся.

Привязали они коней к деревьям, столкнули плот во Смородину, да и поплыли 
ветерком попутным гонимые. Подправляли курс шестами длинными.

И трети пути не осилили, как откуда ни возьмись музыка райская раздалась. 
Льется так, словно разом со всех сторон гусляры на гусельках наигрывают. Да и 
не бояны наши доморощенные, а виртуозы умелые, заморские.

Стали путники кругом оглядываться. Глядь, вкруг судна из волн девы красные, с 
дивным пением на устах, показались. Словно рыбки резвятся, поигрывают, нашим 
молодцам лукаво подмигивают.

– Жарко что-то, – сказал Кубатай, – искупаюсь я, что ли...

– Я тоже! – воскликнул Смолянин. – Я вообще купаться люблю. – Вот, – поднял он 
вверх руки, – даже перепонки есть.

– Не купаться вы любите, а девами морскими прельстились! – догадался Иван.

– А хоть бы и прельстились, – сварливо ответил Кубатай, – твое какое дело? 
Ревнуешь, что 
ли?
– Да это ж русалки, не женщины, они нас в пучину заманивают! – попытался Иван 
образумить кавказца. – Коль не выдержишь, сложишь голову.

– Резонерствуешь! – отмахнулся от него Кубатай, и принялся торопливо 
раздеваться.

– Илья, Добрыня! – крикнул Иван, – хватайте 
его!
Двое богатырей ринулись к Кубатаю, а Иван рванулся за Смолянином, который тем 
временем мелкими шажками крался на корму. На подмогу Ивану Алеша подоспел. 
Вдвоем они вмиг скрутили толмача трудолюбивого.

– Отпустите, ослы былинные! – блажил Кубатай в руках богатырских, – ну что из 
того, что русалки они? Зато – 
блондинки!
– Терпи, джигит, а то мертвым будешь, – приговаривал Илья, нежно руки Кубатаю 
заламывая да кушаком связывая. – Еще спасибо мне скажешь.

А девы морские еще слаще запели.

– Ребята, отпустите, – взмолился Кубатай жалобно, а Смолянин только молча 
скрежетал зубами, да все норовил Ивана за руку укусить.

– Что нам делать с ними, Ваня? – вскрикнул Добрыня растерянно.

– К мачте их привяжем, – принял тот решение, благо на плоту имелся целый рулон 
запасных лиан, старательным Смолянином заготовленный.

Подтащив чужестранцев к мачте и, стараясь не слушать ни их жалобных стенаний, 
ни соблазнительных песен морских дев, богатыри с усердием принялись за работу. 
Но уже через минуту Иван почувствовал, как ноги его подкашиваются, и 
предательские мысли в голову лезут: «К чему все это? Не лучше ль отказаться мне 
от суеты бессмысленной? Не лучше ль броситься в воды ласковые, чтобы познать 
объятия 
прелестные?»
Шагнув было в сторону, последним усилием воли стряхнул Иван на миг пленительные 
чары и вскрикнул не своим 
голосом:
– И меня 
вяжите!
– И меня! – глухо отозвался Илья, безвольно опу