льше обычного ответил Иван.

– И даже не его старший брат 
Костя?
– Не знаю таких, – осторожно промолвил Иван. Кубатай вздохнул.

– Эх, был у меня такой друг... Маленький, но настоящий. Всерьез меня принимал.

Сообразив, что в душе Кубатая задеты какие-то сентиментальные струны, Иван 
молчал.

– Эх, – вздыхал Кубатай. – И как же я их не укараулил? Такая общность душ, как 
у нас со Стасом, раз в пятьсот лет бывает! Мы бы с ним охотились вместе, на пры.
.. на сапогах-скороходах прыгали, диверсии учиняли...

– А где твой друг-то? – поинтересовался Иван. – Басурманы в полон увели? Враз 
отобьем!
Но Кубатай только вздыхал и повторял 
вполголоса:
– Всерьез... всерьез... Как взрослый к взрослому относился...

Так, с полупротрезвевшим Кубатаем за спиной, Иван и въехал на просторный 
Марьюшкин двор. Из хором доносился дружный храп тридцати трех богатырей.

– Где семечки? – начиная что-то подозревать спросил Кубатай.

– В подполе, – схитрил Иван. – Пойдем.

И они пошли.

Очутившись в каменном подполе, уставленном бочками с медовухой и мешками с 
кокосами, Кубатай вмиг протрезвел полностью.

– Где семечки? – тревожно озираясь спросил он.

– Обманул я тебя, – признался Иван. – На всякого мудреца довольно простоты.

И он, на всякий случай, достал булаву. Кубатай вздохнул и сел на мешок.

– Чего тебе надобно-то? Выкупа 
богатого?
– Нет, – замотал головой Иван. – Выкуп – тьфу! Укажи дорогу к Кащею.


– Зачем?
– То мое дело, – посуровел Иван. – Ты мудрец известный, все тебе ведомо. 
Говори!
– Никогда! – гордо сказал Кубатай.

– Пытать буду, – со вздохом признался Иван.

– А я боли не боюсь! – похвастался Кубатай. – Делай что хочешь, только усы мне 
не брей.

– Ага! – заорал Иван. – Марья, подь 
суда!
В подпол, лузгая семечки, вошла Марья.

– Бритву, мыло и хвост опоссума, – велел Иван. – Пытать мудреца буду.


– Как
– Усы 
брить!
Марья неодобрительно покачала головой, но требуемое принесла. Иван тем временем 
связал слабо сопротивляющегося Кубатая и принялся намыливать пушистый опоссумий 
хвост.

– Красавица! – подал голос Кубатай. – О двух вещах тебя молю! Первое – дай мне 
семечек перед пыткой полузгать. Очень уж у тебя семечки замечательные. А 
второе – как брить меня Иван-разбойник начнет, уйди, не смотри. Не вынесу я 
такого 
позора!
Марья аки волчица голодная на Ивана глянула, сплюнула и 
молвила:
– Иван! Негоже джигита единственной красоты 
лишать!
Иван, мыля хвост, 
огрызнулся:
– Не единственной. У него еще язык остался. На крайний случай отрежем.

Всплеснув руками, Марья проворно нащелкала две жмени семечек, всыпала их 
Кубатаю в рот, и со слезами на глазах удалилась.

Иван сноровисто покрыл лицо Кубатая пеной, взял