Емеля зарделся.

– Я трактир один знаю, – начал он. – Медовуха там знатная...

– Медовуху я люблю.

Не сговариваясь, Иван с Емелей собрали с земли щепки и запихали их в печь. 
Потом Емеля взобрался на лежанку, Иван – на коня, и новоиспеченные друзья 
неспешно двинулись к трактиру.

– Я печи-то люблю, – смущенно признался Иван. – С малых лет на загнетке валялся.
 Зола теплая, сажа мягкая... Мамка парным молочком поит. Лепота! Одна беда – 
отмыться толком не могу. Зола аж до костей въелась.

– Ничего, – махнул рукой Емеля. – Сходим как-нибудь в баньку, отскребем...

– А ты зачем в стольный град пожаловал? – поинтересовался Иван. – В 
богатыри?
– Не, куда мне в богатыри-то... – Емеля склонился с печи и прошептал Ивану на 
ухо: – Любовь у меня. Царевну полюбил.


– Какую?
– Несмеяну, дочку Владимирову. Вот рассмешу ее да и получу в жены. Еще и 
полцарства обещают.

– А как 
рассмешишь?
Емеля потупился.

– Да... Есть у меня одна примочка... Справлюсь.

За разговором и не заметили, как до трактира добрались. Народ на улицах дивился,
 но охальничать не спешил. Видать булава Иванова производила хорошее 
впечатление на заносчивых киевлян.

У трактира Иван слез с коня, бросил поводья подбежавшему мальчишке-половому и 
велел:
– Задашь меру овса, да протрешь досуха. Не ленись, а то обижу.

Иван двинулся в гостеприимно приоткрытые двери трактира. За его спиной Емеля 
втолковывал 
половому:
– Нарубишь дров, только осиновые не бери, бери березовые. От них жара больше, а 
копоти меньше. Золу выгребешь. Приду – 
проверю!
Свободный стол нашелся не сразу. Пришлось выгрести из-за него четверых пьяных 
киевлян да отнести их к двери. После этого друзья уселись друг против друга и 
лукаво переглянулись.

– Медовухи! – гаркнул Иван.

– Зелена вина! – добавил Емеля.

Из закуски имелись лишь медовые пряники по копейке пара и печеные каштаны. Но 
друзей это не смутило.

– Как будешь к Несмеяне пробиваться? – поинтересовался Иван после третьей 
кружки медовухи. – Простых мужиков к ней пускать не велено.

– А я простой? – плаксиво спросил Емеля, роняя голову в ладони. – Простой, 
да?
– Емелюшка, не обессудь... – Иван похлопал друга по плечу. – Я-то знаю какой ты 
крутой, а Владимиру сие неведомо. Знаешь что, иди-ка со мной в богатыри! Тут-то 
тебе дорога к Несмеяне открыта будет.

– Подумаю, – наполняя очередную кружку, сказал Емеля. – Подумаю...

Медовуха с пряниками шла замечательно. Когда бражники приступили к зелену вину, 
на Ивана напала сентиментальность.

– Ох, отец-богатырь, как же ты без меня будешь? – причитал он. – Кого теперь 
сечь станешь? Ох, мамка! Ох, печка теплая... Я ее, бывало, по всей избе двигал, 
выбирал, где поуютнее...

– А моя печка сама ездит... –