, обдирая боками ворота.

Иван осенил себя крестным знаменем и на всякий случай подъехал поближе. Быть 
может представится случай подвиг 
совершить?
Печь въехала на центр площади и остановилась. С печи спрыгнул молодой парень в 
залатанных портках и красной рубахе и принялся торопливо набирать с подводы 
охапку поленьев.

Народ начал хихикать. Какой-то ребетенок запустил в печь огрызком яблока. 
Толстощекий мужик, по виду – богатый купец, крикнул,

– Что, твоя кобыла дрова 
жрет?
– А на печенегов с таким конем не слабо пойти? – поддержал купца один из 
дежурных богатырей.

Печной наездник, не обращая внимания на насмешки, принялся разводить в печи 
огонь. Иван потер затылок и, уловив настроение толпы, тоже отпустил 
шутку:
– Масть у твоей клячи 
странная!
Парень в красной рубахе вновь вернулся к телеге, выбрал полено посучковатее и 
подошел к Ивану.

– Емеля меня зовут, – представился он. – А ты кто такой, 
охальник?
Иван прикинул размер полена и, усмехнувшись, 
ответил:
– Как зовут меня, тебе знать не велено. А коли хочешь узнать, как моя булава 
прозывается...

Докончить он не успел. Емеля что-то шепнул себе под нос и запустил поленом в 
Ивана.

С молодецким посвистом дурак выхватил булаву и огрел летящее к нему полено. То 
отскочило на метр, повисело в воздухе и снова бросилось к Ивану.

«Нечистое дело», – догадался Иван и принялся лупить полено что есть мочи.

Народ потихоньку разбегался. А возле печи шла жестокая сеча. От полена остались 
одни щепки, но Емеля ловко выхватил с телеги другое, а затем – все новые и 
новые порции дров, запуская ими в Ивана. Вошедший в раж дурак перехватил булаву 
в левую руку, а в правую взял сабельку острую. Теперь он вначале оглушал полено 
булавой, а потом рубил его на мелкие небоеспособные щепки. Землю устлали вяло 
шевелящиеся стружки.

А в это время из окна одного из домов за сражением наблюдал незнакомец в черном,
 чье имя пока останется для нас загадкой. Черная ряса зловеще колыхалась вокруг 
его тощего тела.

– Алена, – сказал незнакомец, обращаясь к кому-то в соседней комнате, – эти 
молодцы на площади мне кажутся подозрительными.

– Да когда ж ты от людей добрых отстанешь, Гапон! – раздался в ответ низкий и 
мрачный женский голос.

Словно не слыша в голосе женщины раздражения, Гапон 
добавил:
– Тот, чернявый, сразу видно – дурак. А дураки опасны... Того ж, на печи, 
пожалуй можно будет использовать...

Однако вернемся к нашему герою.

Расправившись с дровами и потирая многочисленные синяки, Иван приблизился к 
перепуганному Емеле.

– Познакомься-ка с моей левой рученькой! – крикнул Иван и отвесил Емеле оплеуху.

Емеля охнул.

– Познакомься-ка и с правой рученькой! – продолжил Иван.

Емеля ахнул. Потер горящие как огонь щеки и удивленно 
констатировал:
– Левая рука у тебя покрепче будет. Левша что 
ли?
– Левша, – смущенно признался Иван. – Переученный, правда...

– Так и я 
левша!
Недавние враги потупились.

– Ну что, разойдемся, что ли?.. – предложил Иван.

– А может сперва поужинаем, богатырь? – предложил Емеля.

Польщенный Иван улыбнулся.

– А с поленьями ты лихо управлялся, – признал он. – Я уж думал – не 
сдюжу