орости я всех подноготных 
киевских знатоком стану. А три богатыря уж так набрались, что, пожалуй, моего 
исчезновения и не заметят...
»
С мыслью этой он на четвереньках пополз к выходу. Вокруг хрустела мебель да 
косточки богатырские. Но внизу было вполне безопасно.

Выбравшись наружу в душную летнюю ночь, в свете звезд Иван увидел невдалеке 
сутулую фигуру улепетывавшего по Муромской дороге Бояна и кинулся за ним.




Глава пятая, в которой Иван впервые видит зеленоволосого человека и принимает 
участие в совещании 
ВБО

Иван бежал за Бояном резвым богатырским шагом. Когда Боян подозрительно 
оглядывался, дурак делал вид, что бежит в противоположную сторону, и 
успокоенный певец продолжал свой путь. Скоро они добрались до придорожного 
камня, и Боян, мусоля во рту палец, принялся громко читать надписи.

– Налево пойдешь – в болоте пропадешь, прямо пойдешь – в кабак попадешь, 
направо пойдешь – к избе-читальне придешь... 
Ага!
Боян побежал направо, и заинтригованный Иван продолжил преследование. Вскоре 
показалась изба-читальня – большое каменное строение, из которого шел 
нестройный гул, напомнивший Ивану трактир в день большого празднества.

Боян замедлил шаг, пригладил бороду и вошел в двери дубовые. Иван шмыгнул 
следом.

Огромное помещение, залитое светом десятка свечей, гудело как растревоженный 
муравейник. Повсюду – на лавках у стен, на полу, на кадках с березками сидели 
бояны. Некоторые лениво перебирали струны гуслей, другие, насупившись, 
разглядывали соседей, и почти все похлебывали медовуху из глиняных крынок. Иван 
разинул рот и подумал: «Матушка! Все бояны вместе собрались! А ежели, не ровен 
час, печенеги сюда нагрянут? Без песен останемся!..
»
Твердо решив постоять на страже русской культуры, Иван сел в уголок, положил 
булаву по правую руку, сабельку – по левую и стал ждать. Вначале бояны 
подозрительно косились на него, потом кто-то хлопнул себя по лбу и громким 
шепотом 
сообщил:

– Критик!
Все тут же успокоились, потихоньку поставили на пол крынки с медовухой и 
приняли благообразный вид. Вовремя, потому что на центр зала неспешно вышел 
высокий моложавый мужчина с добрыми глазами на суровом лице. Достав из-за 
пазухи маленькие гусли, он призывно потренькал. Наступила тишина.

– Ну вот, все и собрались, – негромко сказал боян с добрыми глазами. – И хорошо.
 Скоро начнем песни петь. Рад я, что никакая распутица нам не помеха, и даже 
набег хазаров не помешал приехать всем русским боянам. Дружба наша – залог 
песен веселых.

– А веселье на Руси есть питие, – гнусавым голосом сказал сидящий рядом с 
Иваном лысый боян.

Раздался одобрительный смех, и в рядах вновь замелькали крынки с медовухой.

– Верхушкин! – строго посмотрел на лысого председательствующий боян. – Нельзя 
же так прямо! Вначале песни петь будем, потом разрешаю немного расслабиться. 
Только тихонько, чтобы простых русичей не пугать. А то, сами понимаете, трудно 
каждый раз для сбора новую избу искать. Первую избу-читальню, где собирались, 
народ до сих пор стороной обходит, у синего моря собирались – так после нашего 
отъезда избу в питейный дом переделали...

– Почему? – ахнул кто-то.

– Потому что запах не выветривался, а книги все – спалили.

– Неправда, половину я вынес! – торжествующе достал из кармана закопченный 
берестяной свиток боян в первом ряду.

– Ладно, ладно, не будем понапрасну ссориться. Все мы понимаем, что не будь нас,
 и читален бы не было. Давайте лучше решим, что сегодня делать будем. Предлагаю 
разбиться на маленькие группы, спеть друг другу свои песни, а п