лесть видел! Я как раз от 
жены-то в Киев и сбежал! Она же у меня – царевна-лягушка.

– А, эту историю я тоже знаю, – обрадовался Боян, – очень романтическая история.
..

Но продолжить Алеша не дал. В пароксизме хмельной искренности он 
заявил:
– И это тоже вранье. По правде-то так дело обстоит: днем она баба как баба, 
очень даже симпатичная, а вот ночью – лягушка! Надоело мне это до смерти, вот в 
Киев и подался. Лучше службу служить, чем с лягушкою жить.

Иван растерянно переводил взгляд с Алеши на Бояна, не зная кому из них верить, 
чему отдать предпочтение – красоте или правде.

– Ох ты горе горькое, – взвыл тут Алеша, – разбередил ты, гад, душу мне! Как 
вспомню жизнь свою, так тошно становится! Не сыпь мне соль на рану, дед, 
хватит! Расскажи-ка лучше о себе ты, Добрынюшка. Мы-то с Ильей и так все знаем, 
а вот Ване, добру молодцу, в новинку да в урок будет.

Добрыня, с трудом приподняв голову, 
согласился:
– Будь по-твоему, Алеша. Слушай Ванечка. Расскажу-ка тебе я о том сейчас, как 
со змеем поганым в честном бою я племянницу князеву вызволил – красну девку 
Забаву Путятишну.

Изрядно пьяный Боян, не остывший от распри с Алешей и преисполненный духа 
противоречия, перебил 
его:
– «В честном бою...» Да все ж знают, что вы с тем змеем уговор держали друг на 
друга не нападать. Он и не ожидал ничего, когда ты в чертоги его ворвался.

Добрыня покраснел как рак, свирепо глянул на сказителя и 
молвил:
– В честном ли бою, не в честном ли, а Забаву Путятишну вызволил.

– Еще б тебе ее не вызволить, когда втюрился в нее по уши. Только было сватов 
прислал, как змей ее из под носа и увел. Между прочим, с ее же согласия.

Вокруг раздались смешки. Иван огляделся. Все посетители кабака промеж собой 
вовсе не разговаривали, а внимательно прислушивались к беседе за их столом.

Добрыня, вновь многозначительно взявшись за рукоять меча, произнес с 
расстановкой:
– А уверен ли ты, Боян в словах 
своих?
– А чего же мне неуверенным быть? – вопросом на вопрос ответил тот, не заметив 
угрожающего жеста, – аль не я в твоих сватах 
ходил?
– Чего ж Забава не пошла за меня, как ты думаешь? – спросил Добрыня ледяным 
тоном, явно Бояна провоцируя. А тот, как это порой бывает свойственно людям 
творческим, не заметил подвоха и упивался своей 
осведомленностью:
– А чего тут думать-то? Владимир не отдает. Рылом, говорит, ты, Добрынюшка не 
вышел...

Вокруг вновь одобрительно загоготали.

– Ну все, дед, – побледнев, тихо сказал Добрыня Никитич и стал медленно 
медленно подниматься со скамьи, – договорился ты.

Тут лишь Боян очнулся от эйфории.

– Добрыня, ты мне друг, но истина дороже, – пролепетал он, осторожно сполз со 
скамьи и попятился к двери.

– Врешь, не уйдешь! – вскричал богатырь и, взмахнув саблей, вскочил прямо на 
стол.

Юрким выхухолем лесным скользнул Боян в дверь, а все прочие присутствующие 
повскакали с мест и, кто мечем, кто саблей острой, а кто и булавой пудовой 
принялись размахивать в воздухе, то и дело задевая соседей...

Не долго думая, Иван схоронился под стол. Под столом было тихо и уютно. «Так, – 
подумал Иван, – пора смываться. Однако пойду-ка я за Бояном прослежу. Все-то 
этот дед знает. Ежели с ним дружбу свести, вс