смотрел на то место, где только что стояло чудище, привычные же 
к этому явлению богатыри спокойно отерли мечи о траву и вложили их в ножны.

– Я к вашим услугам! – воскликнул Иван, очнувшись, – продолжим поединок! – И 
тут заметил, что богатыри о чем-то таинственно перешептываются. Совещание их 
быстро закончилось, и слово взял Алеша 
Попович:
– Вот что, добрый молодец. Негоже нам драться с тобою после того, как вместе мы 
чудище одолели, землю русскую защитили.

– Что, струсили?! – истерично закричал Иван и даже сам обалдел от своей дурости.

Богатыри довольно заржали.

– Кончай, земеля, – ласково сказал Илья, – объясни-ка лучше, чего это ты про 
лиходея рассказывал, именем твоим воеводе 
назвавшемся?
Иван понял, что боя не будет, но радости своей сумел не выказать.

– Да не лиходей Емеля, – махнул он рукой и принялся подробно рассказывать о 
своей с последним встрече, о его любви к Несмеяне и о собственном решении ему 
не мешать.

Выслушав его рассказ, богатыри растрогались.

– Да, Вань, – сказал Добрыня, когда дурак закончил свое повествование, – 
благородный ты юноша. Может быть даже благородней меня. А я очень благородный. 
И скромный.

– Благородство-благородством, а выручать надо парубка, – заявил Алеша. – 
Поехали к князю, все как есть расскажем, пусть он Микуле прикажет в богатыри 
тебя принять, а уж что с Емелей делать – пусть сам решает.

– Да не могу я... – начал было Иван, но его перебил Илья 
Муромец:
– А тебя никто и не спрашивает. И князю, и Микуле мы твою историю так и так 
расскажем, а то благородством своим ты сам себя в могилу сведешь. Так что 
поехали вместе.

Делать нечего. Пришпорил Иван своего Гнедка и, понурясь, двинулся вослед 
богатырям.

Но вскорости настроение его изменилось. От того, что на полдороги к палатам 
Владимира повстречался им княжеский стражник.

– Не ты ль Иваном-дураком будешь?! – обратился он к нашему герою.

– Он, он, – подтвердили богатыри, – а 
чего?
– Микула к себе требует, в дружину принимать.

– А Емеля как же?.. – вырвалось у Ивана, но он тут же испуганно прикрыл рот 
ладонью.

– Самозванец-то? – расплылся в улыбке стражник, – самозванец утек.

И вот что, сопровождая богатырей и Ивана, рассказал стражник дальше.

Заступив в караул, Емеля выбрал удачный момент и прокрался в опочивальню 
Несмеяны. Несмеяна рыдала над книжицей. Напрягшись, Емеля прочел название на 
обложке: «Му-му».

Емеля, умилившись, замер в дверях. В этот миг Несмеяна приостановила рыдания, 
смачно высморкалась на пол, выжала мокрую от слез простыню, затем открыла 
книжицу с начала и разрыдалась с новой силой.

– Не плачь, красна девица, – хриплым от любовного волнения голосом сказал Емеля.

Несмеяна взвизгнула и, подскочив, как ошпаренная, принялась судорожно оправлять 
ночную рубашку. Однако мокрая рубашка липла к телу, подчеркивая перед 
охальником соблазнительные округлости тела. Ноги Емели от этого зрелища 
подкосилися и, чтобы не упасть, он покрепче ухватился за косяк.

– Ты кто? – с искренним любопытством спросила Несмеяна, прокричавшись.

– Емеля я, суженный твой, – ответил тот приготовленной заранее фразой.

– Суженный? – переспросила Несмеяна и кокетливо всхлипнула. – А ежели я 
папеньку позову, тебе голову отрубят.

– Не отрубят, – уверенно заявил Емеля, – потому как я тебя сейчас рассмешу. А 
тому, кто это сделает, батюшка твой, государь, обещался в жены тебя отдать. Да 
полцарства впридачу. Так что он мне уже почти что