ые богатыри, когда вы все собрались здесь, – поспешил 
прояснить ситуацию Иван, – разрешите мне принести вам свои извинения.

При слове «извинения» лицо Добрыни затуманилось, по губам Ильи скользнула 
пренебрежительная усмешка, Алеша же отрицательно покачал головой.

– Вы не так меня поняли, – поспешил объясниться Иван, – я прошу вашего 
извинения за то, что убить меня сможет лишь один из вас троих, а значит, еще 
двое останутся без должного удовлетворения. Поверьте, ежели я мог бы умереть 
трижды, я бы сделал это только из уважения к вам. И еще. Хочу я попросить вас: 
опосля погибели моей, отправьте отцу-батюшке моему весточку. Что, мол, полег 
твой сын Иван-дурак за землю нашу Русскую, – Иван шмыгнул носом. – Но никому 
больше о том, как звать меня – не сказывайте: пусть молодец Емеля, моим именем 
воеводе назвавшийся, так дальше и прозывается... – Говоря это, он ощущал 
крайнее смущение от мысли, что богатыри решили, будто он хотел уклониться от 
поединка. Потому, произнеся вышеприведенную тираду, закончил он так: – А 
теперь – к делу! – И, выхватив без дальнейших проволочек булаву, принялся 
угрожающе раскручивать ее над головой.

Богатыри умиленно его разглядывали.

– Славный юноша, – заметил Добрыня.

– Не честь бы богатырская, я предпочел бы его иметь не во врагах, а в 
сотоварищах, – признался Илья.

– Согласен с вами, друзья мои, – сказал Алеша, – однако драться придется, и тут 
наше положение еще сложнее чем его, – кивнул он на продолжающего со свирепой 
физиономией размахивать булавой Ивана. – Не можем же мы, в самом деле, втроем 
наброситься на этого бедного отрока. Как 
быть?
– Самым разумным будет драться с ним по очереди, – предложил Добрыня. – Давайте 
посчитаемся, кому первому.

– Не пойдет! – не прекращая вертеть булавой, выкрикнул Иван. – Первый имеет 
больше шансов получить удовлетворение! Вместе деритесь, кому 
повезет!
– Давайте так, – высказал свой вариант Илья, – пока он двоих не ухайдакает, 
драться не будем. А уж кто останется, тот ему за всех отплатит. – С этими 
словами он, покорясь судьбе, закрыл глаза и, вытянув руки по швам, замер. Не 
долго думая, его примеру последовали Добрыня и Алеша.

Запыхавшийся Иван опустил булаву и обиженно 
крикнул:
– Вы что, издеваетесь?! Не могу же я беззащитных людей 
бить!
Богатыри открыли глаза и переглянулись.

– Да-а, – протянул Илья Муромец, – незадача...

И тут сие неестественное равновесие благородств нарушило появление на поле 
необычного существа. Вообще-то, трехглавый змей на Руси – не диковина. 
Ребятишки их дразнят, богатыри, прибавляя себе славы, бьются, а особо удачливые 
крестьяне даже ухитряются, запрягши, пахать и боронить на них землю. Но 
существо, появившееся на Куликовом поле сейчас, было необычно как раз тем, что 
голов у него было не три, а четыре. Поглядывая на явно лишнюю голову, три 
остальные тоскливо взревывали. Богатыри уставились на змея.

– Не порядок, – прервал всеобщее замешательство Илья Муромец, – нас трое, а 
голов – четыре. Кому-то две достанется, а это – нечестно...

– Позвольте с вами не согласиться! – вскричал Иван, радуясь возможности перед 
смертью совершить хотя бы один подвиг, – нас не трое, нас четверо! – И 
выкрикнул первую часть легендарного богатырского лозунга: – Один за всех!..

– И все за одного! – рефлекторно отозвались богатыри и, выхватив мечи из ножен, 
ринулись на змея.

Бедное животное и не думало сопротивляться. Пытаясь уклониться от острых лезвий,
 три его головы беспорядочно мотались из стороны в сторону, переплетались шеями 
и натыкаясь на лишнюю, ошалело хлопали глазами. Последняя же, словно выпавший 
из гнезда птенец, с любопытством озиралась окрест себя до тех пор, пока булава 
Ивана не прекратила ее ознакомление с этим миром. Удар раскроил зеленый череп, 
а еще через минуту каждый из богатырей отсек по «своей» голове.

Ноги змея расползлись, он осел на землю и вдруг, вспыхнув ярким голубым 
пламенем, исчез.

Иван пораженн