Младшего не было ни видно, ни слышно. Поставил палатку и 
я.

В эту ночь мне приснился сон. Странный сон, в нем я разговаривал с другом – 
которого у меня никогда не было. Взрослым в черном комбинезоне, как у Летящего. 
В темноте я не видел его лица. Но это казалось неважно. Мне нужен был совет – 
просто совет. Что делать, если Свет стал страшнее Тьмы, и с кем драться, и как 
не предать ни себя, ни друга. Я рассказывал о том, что случилось, словно и 
впрямь передо мной был собеседник, хотя уже понимал, что сплю, и отчаянно 
балансировал на границе сна и яви. Мне нужен был совет – от приснившегося друга,
 от моего второго «я», от Света, от Тьмы...

– Ты все пытаешься выбрать между Светом и Тьмой? – спросил тот, кто мне снился.

– Да...

– Не стоит... Не сравнивай правду, которая стоит за людьми. Сравнивай людей.


– Почему?
– Да потому, что не вера делает нас, а мы – веру. Сражайся за тех, кого любишь. 
И если при этом ты на стороне Света – пусть гордится Свет.

– Понял, – сказал я, просыпаясь. – Понял...

Дул ветер, и убежище подрагивало. Я лежал под унылое пение, пока не услышал, 
как хлопнуло свернувшееся Крыло. Встал, вытянул руки, и тугая ткань плеснула со 
всех сторон.

Котенок был на руках у Лэна, шерстка его вздыбилась от возбуждения.

– Пора. – Котенок окинул меня подозрительным взглядом. – Ты 
готов?
– Готов. Гордись.

Котенок не понял.

– Теперь можно не таиться, – все еще недоуменно поглядывая на меня, сказал он.
 – Крылатые и Летящие сцепились насмерть. Летим к башне.

– А там? – Я вспомнил, как пробирался в башню выручать Лэна и как падали 
Крылатые, атакуя башню на перевале Семнадцати. – Будем стену долбить? Или 
сунемся поверху, у всех на 
виду?
Котенок хихикнул.

– Вход найдется, Данька. Там много дверей... для своих.

Мы взмыли в холодное небо, и башня сразу выросла, выползла из-за скал – черная 
игла, воткнувшаяся в тучи. Она была совсем рядом, и десять минут полета слились 
в один миг. Я успел соскучиться по Крыльям за эти дни...

А вход нашелся сразу. Котенок выскользнул у Лэна из рук и уверенно полетел к 
одной из амбразур, опоясывающих башню метрах в десяти над землей. Амбразура 
была забрана мелкой решеткой – даже Котенок бы не пролез, и он повис, 
выжидательно глядя на нас.

Почему-то ему хотелось, чтобы это сказал я.

– Попробуй, Лэн, – попросил я Младшего.

Когда от прикосновения его рук решетка уползла в стену, я полез в амбразуру 
первым. Мне так хотелось увидеть лица врагов... и не чувствовать ничего, кроме 
тяжести меча в руке.

Но нас никто не подкарауливал.




6. Настоящий 
враг

В башне было темно и тихо. Мы стояли в маленькой комнатке, где одна стена была 
полукруглая, а из открытого люка в потолке спускалась лесенка. Металлическая, 
тоненькая и несерьезная, совершенно не подходящая к такому месту. На стене 
чадил черным пламенем факел, и очки позволяли видеть в его свете – 
багрово-фиолетовом, неверном, похожем на сумрак фотолаборатории.

– Вверх, – без всякой интонации выдохнул Лэн. – Они там.

– Точно? – зачем-то спросил я.

Наши взгляды встретились.

– Я их чувствую, – спокойно разъяснил Лэн. – Они... они зовут.

Солнечный котенок тревожно посмотрел на Лэна, потом молча подошел к лесенке и 
взлетел вдоль н