ни.
   Лицо бывалого воина словно окаменело - он молча глядел на  девушку,  хотя
уже догадался о том, что она скажет.
   - Вы не раз хвалились, что можете перенести через свое  ничто  не  только
человека, но даже всадника с лошадью. Скажи, ты можешь прямо сейчас  сейчас,
не откладывая ни на минуту, - отправиться на Землю и притащить с собой  сюда
Юрия Брагина?
   - Принцесса не желает его не только видеть, но даже слышать о  нем.  -  В
его голосе зазвенели льдинки.
   - Вот именно поэтому я и спросила, готов ли  ты  для  ее  спасения  пойти
против ее воли? Тем более что она не увидит его и не  услышит  о  нем,  пока
сама этого не захочет?
   Он глядел на нее  во  все  глаза  и  не  узнавал.  Куда  подевалась  юная
причудница, у которой и всех забот-то было - посоперничать  в  своенравии  с
самой принцессой? Собственно говоря, он знал только то, что  владелец  этого
города-дворца умер, а женщины по чьему-то приказу были  разлучены.  Да,  еще
кто-то напал на стражников, окружавших носилки, и сотворил с ними такое, что
показалось ему чудовищным даже в этой варварской земле. И тогда она была еще
дрожащей девочкой, повторявшей только: "Домой, домой..."
   - Сейчас мы  пойдем  к  ручью,  -  продолжала  она,  и  в  ее  тоне  была
непререкаемая властность, удивительно сочетающаяся  с  царственным  нарядом,
где-нибудь за ним мы выберем укромное место, где будет ждать вас  Лронг.  Ты
ведь помнишь берег озера, где стоял на Земле ваш корабль? Помнишь  настолько
отчетливо, что сможешь очутиться там в любой миг и тебе не  понадобится  для
этого даже малый кораблик?
   Он только кивнул.
   - Сейчас никому ничего не объясняй. Я уж тут как-нибудь... отоврусь.
   - Но как я найду командора Юрга?
   - А тебе не потребуется его искать -  как  только  станет  известно,  что
кто-то из джасперян появился на острове, это прогремит по всему миру.  И  он
будет первым, кто примчится к тебе.
   - И что я должен сказать ему?
   - Только одно: чтобы прихватил с собой скафандр высокой защиты. Остальное
- здесь. Идем. И по дороге - ни слова, нас могут услышать.
   Она поднялась и с сомнением поглядела на свои босые ноги.
   - Ой, еще секундочку - лес все-таки чужой...
   Она впорхнула в отверстие люка, сразу превратившись в прежнюю легкокрылую
девочку,  которую   тихриане   так   безошибочно   окрестили   "светлячком".
Пробралась, стараясь ступать бесшумно, в командорский шатер.
   Мона Сэниа была там же,  где  она  ее  уложила,  -  на  пушистых  шкурах,
забывшаяся тяжелым сном.
   На прежнем месте был и узелок с вещами, переброшенный  сюда  из  чертогов
Оцмара.
   Только теперь сверху, на потертой замшевой куртке, отчетливо  поблескивал
мерцающий узкий флакончик - амулет.
   Она совершенно не способна была ориентироваться во времени, как, впрочем,
это частенько бывает с капризными людьми, для которых самое наиглавнейшее их
минутная прихоть, независимо от возможности исполнения ее в  пространстве  и
времени. И свои часы она оставила, кажется, на бортике бассейна  -  там,  на
острове. Так что трудно было  мысленно  прикидывать:  вот  сейчас  береговая
охрана заметила человека на заповедном берегу. Посылают  вертолет.  Выясняют
кто. Ого, какой радиотелебум! Юрий Михайлович мчится -  вот  только  откуда?
Может, уже и примчался. Достает где-то и через кого-то  требуемый  скафандр.
Похоже на истину, ведь прошло часов пять. На острове, вероятно, ночь,  а  на
пепелище Пятилучья - непонятно что, потому как сигнальный огонь  зажигать  и
негде, и глупо. Да, похоже, что  и  здесь  припозднилось,  вон  оба  старика
носами клюют, покачиваются, точно напевают про себя: "Когда стрела  стрелу-у
догонит на лету-у..."
   У нее самой это коротенькое пророчество-заклятие не  выходит  из  головы.
Простота предельная. И решение где-то совсем на поверхности...
   Она замотала головой, словно пыталась вытрясти из нее  навязчивые  мысли,
как сосновые иголки  -  из  волос.  Она  знала,  что  это  надежный  способ:
заставить себя забыть, а потом разом вспомнить - как в жару да  под  ледяной
душ. И - осеняет. Сейчас не получалось главного: забыть.
   Она  перевела  взгляд  со  своих  аксакалов,  так  и   не   согласившихся
отправиться на  покой  в  какую-нибудь  каюту,  на  молчаливых  дружинников,
сгрудившихся  вокруг  костерка,  за  который  сейчас  под  гаревой   пеленой
неутихающего  пожара  можно  было  не   опасаться.   Они   долго   и   хмуро
перебрасывались скупыми, неслышными отсюда, от  корабля,  словами,  потом  и
вовсе замкнулись  в  своих  думах.  Первое  время  ее  восхищала  их  слепая
преданность   и   безоговорочное   повиновение   своему   командору.   Потом
безграничность этих качеств  стала  приводить  ее  в  некоторое  недоумение.
Сейчас она ее попросту бесила. Вот  проснется  принцесса,  сориентируется  в
обстановке, отдаст приказ - и они пойдут куда угодно, хоть в огонь,  хоть  в
черную дыру. Но ни один не скажет: мы тут подумали и можем  предложить  тебе
встречный вариант действий...
   Да. Если на Тихри самое раннее средневековье, то на их хваленом  Джаспере
- не более чем позднее.