это  не  медь,  а  золото?
Редчайший на Джаспере металл, всегда бывший  знаком  укрывательства  чего-то
запретного?
   На  полированной  поверхности  отчетливо  виднелся  контур   человеческой
ладони. Ни секунды не раздумывая, она подняла правую руку и наложила на этот
черненый силуэт. Раздалось легкое шипение,  и  дверца  плавно  сдвинулась  в
сторону,  открыв  что-то  вроде  шкафа,  абсолютно   пустого,   с   гладкими
голубовато-серыми стенками. Мона Сэниа ступила внутрь, и в ту же секунду пол
мягко просел под ногами, и  она  почувствовала,  что  ее  тихо  и  нестрашно
опускают вниз. Спуск длился недолго, всего три-четыре  удара  сердца,  потом
ступни ощутили упругий  толчок,  и  в  тот  же  миг  яркий  свет  хлынул  ей
навстречу, так что она невольно подняла ладони, заслоняя лицо и одновременно
дивясь тому, как  это  в  подземелье  проник  прямой  луч  солнца.  Каким-то
сторонним знанием она ведала, что и здесь она совершенно одна.
   Она раздвинула пальцы, прикрывающие глазки ее змеек,  и  огляделась.  Да,
это был подземный дворец. Небольшой стол, застеленный  роскошной  скатертью,
бесчисленные висячие  и  стоячие  полки  с  посудой,  бутылками  и  книгами,
прикрытые створками сверкающих стекол самых нежных оттенков.  Низкий  диван,
ковер над которым увешан драгоценным и, судя по знакам на чехлах, магическим
оружием. В другой раз ее рука сама потянулась бы  к  такому  вот  золоченому
эфесу, но сейчас принцесса решительно отвернулась от любимых игрушек  юности
и заглянула под стрельчатую арочку.
   Спальня. Еще богаче, чем эта гостиная. Нет, не то.  Белая  гладкая  дверь
почему-то  ее  притягивали   именно   закрытые   двери.   Туда.   Свет   еще
ослепительнее, по уже не солнечного, а какого-то безжалостно пронизывающего,
лунного оттенка. Голубоватые стены, необъятная черная ванна, снова  полочки,
флаконы, кувшины... Стараясь двигаться как можно осторожнее, чтобы  неловким
движением не смести на пол эту хрупкую утварь, она развернулась к высокой, в
человеческий рост, чеканной раме - и отшатнулась.
   Потому что навстречу  ей  таким  же  образом  обернулась  нелепая  темная
фигура, плохо различимая даже в ослепительном  свете.  Мона  Сэниа  поднесла
руку к поясу, где всегда находился маленький кинжал,  -  некто  повторил  ее
движение. Она бесстрашно шагнула вперед - узкое смуглое лицо с низко надетой
короной стремительно приблизилось и замерло, приобретая твердые очертания.
   Она поняла:  это  диковинка  дальних  планет,  запрещенная  на  Джаспере,
зеркало!
   Значит, это странное лицо, которое она помнила  по  зыбким  отражениям  в
стоячей воде, - это она?..
   Нет, это была не она. Во всяком случае, никто не смог бы  сейчас  назвать
женщину, замершую перед ней в холодной плоской  реальности,  той  прекрасной
принцессой, которой поклонялась вся  молодежь  Джаспера.  Спутанные  волосы,
подхваченные на макушке какой-то тряпкой, сухие  морщины,  бегущие  вниз  от
уголков рта,  по  главное  -  затекший  шрам  на  лбу,  окруженный  бледными
мертвенными кольцами, лиловый прочерк  когтей  на  правой  щеке  и  лишайное
пятно, сползающее с губы.
   Эта женщина была безобразна.
   Мона Сэниа отшатнулась, неловко нашаривая  рукой  свободное  пространство
для спасительного шага,  согнулась,  чтобы  снова  не  упасть  на  спину,  и
ринулась в ничто.
   ...Три фехтующие пары, замершие при ее появлении. Эрм со своим крэгом  на
коленях. Больше никого. Нет, вдали, под раскидистым  деревом,  экс-командор.
Похоже, хохочет, задрав голову и воздев руки. На  нижнем  суку  два  белесых
пятна... не разобрать... громадная птица,  прячущаяся  в  листве...  светлая
согнувшаяся фигурка пытается дотянуться до  своей  питомицы,  но  срывается,
падает прямо в подставленные руки, и  ее  Юрг,  благородный  эрл,  кружится,
кружится, кружится с этим хрупким полу детским телом в своих объятиях...
   Синица в руках.
   - Дружина моя! - Голос чужой, срывающийся в хрип, - медовый туман!

V. Лукавый завет

   Она сделала три глубоких вздоха, выравнивая  дыхание.  Почему-то  корабль
сильно качнуло - она испугалась, что они сели прямо на дверцу люка. Но  нет,
сейчас мак стоял прямо.
   - Давай-ка не мешкать, - сказала она Кукушонку, снимая  свой  драгоценный
обруч и оставляя его в ногах у Юхани, который даже не проснулся при перелете
в другой мир. - Выходим с оружием!
   Настороженно  пригибающиеся  фигуры   в   полускафандрах   попрыгали   на
каменистую почву.
   - Доставать коробки? - спросил нетерпеливый Ких.
   - Нет. Сперва ищем вход в подземелье.
   Никто не захватил фонаря, и напрасно - желтый, а  скорее  даже  горчичный
туман проносился по ущелью, скрывая его стены, но по  приглушенности  звуков
можно было догадаться, что этот  естественный  проход  между  двумя  горными
хребтами неширок. Ветер с ледяным посвистом  отрывал  от  охристой  облачной
массы сгустки поплотнее, вытягивая их в  протяженные  языки,  нацеленные  на
невидимое, но определенно заходящее солнце;  совершенно  непредсказуемо  эти
языки сворачивались в маленькие смерчи, которые, расширяясь  кверху  гудящей
воронкой, сливались с низкими тучами, втягиваясь в них.
   Раза два в просвете между этими крутящимися столбами все-таки  проглянуло
вечернее светило  -  рыжее,  воспаленное;  казалось,  оно  было  чрезвычайно
раздражено тем, что, уходя на ночной покой, ему приходится оставлять в  этом
ущелье такой непорядок.
   - Солнце садится, - констатировал Сорк почему-то удивленным  тоном.  Было
похоже, что он сам еще не понял, ч