ибкая фигура выросла вдруг  во
весь рост - и исчезла.
     И в тот же миг аметистовый стервятник вырвался-таки из своего  плена,
еще раз ударил куда-то наугад и с мстительным кличем взмыл в ночное небо.
     Юрг стиснул зубы, преодолел одним прыжком оставшиеся метры и  схватил
Сэнни вместе с крошечным попискивающим свертком, упрятанным под скафандр.
     - Брось меня, - услышал он шелест сухих упрямых губ. - Брось, я  тебе
приказываю! Без тебя они не договорятся с Землей, а я теперь  в  полете  -
только обуза...
     Он  побежал  к  своим  кораблям,  уже  начавшим   сползаться,   чтобы
образовать  единый  мак,  и  старался  не  слушать  ее,  и  не  глядеть  в
изуродованное, залитое кровью лицо. Редкие разряды хлестали  по  земле  то
слева, то справа - два последних дружинника Иссабаста до  конца  выполняли
приказ своего командора, но темнота не позволяла  им  сделать  прицельного
выстрела.
     И Гэль им больше не отвечал.
     Юрг подбежал к  блестящим  громадным  коконам,  уже  спаянным  вокруг
центрального шатрового корабля, и на секунду замешкался - перед  ним  была
непроницаемая поверхность. Но в тот же миг она треснула, образуя  овальную
щель, и сразу несколько рук протянулись навстречу командору. Он  осторожно
передал им завернутую в плащ мону Сэниа.
     - Гэль остался где-то там, - хрипло проговорил он,  переводя  дыхание
после быстрого бега. - Кто со мной?..
     -  Командор,  мы-то  можем  это   сделать   мгновенно,   -   возразил
рассудительный Борб. - Нужно только точно знать, где он.
     - Он бежал к маку Иссабаста, прикрывая нас... Гэль! -  крикнул  он  в
темноту, сложив руки рупором.
     В ответ протянулась прерывистая очередь, и фонтанчики  расплавленного
камня брызнули у самых ног Юрга.
     - Не так, - прошептала мона Сэниа, вставая рядом с мужем. -  Гаррэль,
королевский лекарь, паж мой!...
     Это был не крик и не шепот - едва отделяясь от  губ,  слова  исчезли,
уносясь в безмолвие раскаленных  плазменными  разрядами  каменных  плит  и
душного тления травы. Первая луна встала как раз за кораблем Иссабаста,  и
голос, посланный в густую конусообразную тень, тонул в ней  и  не  находил
ответа...
     ...Что-то  коснулось  помертвевшей  щеки,  и  Гаррэль  открыл  глаза.
Жгучая, нестерпимая боль полоснула по ногам, и ему пришлось отключиться от
всего - зрения, слуха, обоняния - лишь бы задавить эту боль, затянуть ее в
тугой пульсирующий узелок, не дать ей овладеть всем телом  и  сознанием...
Удалось. Тогда он снова глянул вверх  и  прямо  над  собой  увидел  плавно
кружащегося в вышине розового фламинго.  "Гаррэль,  паж  мой!.."  -  снова
коснулось его щеки; - где ты пошли мне свой голос!"
     Он попытался приподняться  на  локте,  и  снова  нечеловеческая  боль
бросила его обратно, на шершавый холодный  камень.  Но  главное  он  успел
увидеть: там, где эта боль возникала, не было ничего, что могло бы болеть.
Вместо  ног  в  пульсирующем  свете  одиночной  пальбы  он  увидел  только
запекшиеся, обожженные обрубки.
     И тогда в какую-то долю секунды он понял, взвесил и решил все разом.
     И то, что его принцесса жива, но ее крэгу удалось вырваться, и теперь
он ни за что на свете не вернется к своей владелице.
     И то, что она, прекраснейшая в мире, никогда не бросит и  не  предаст
своего пажа, своего лекаря, и всю жизнь будет опекать его и держать  рядом
с собой - жалкого калеку, человеческий обрубок, который до скончания  дней
своих будет слышать собственный голос,  когда-то  произнесший  невероятные
слова: "Я, Гаррэль из рода Элей, беру тебя в жены и не завещаю никому..."
     И еще он понял то, что промолчи он еще  секунду  -  и  они  все,  уже
собравшиеся на своем маке и готовые в любой миг покинуть  планету,  вместо
этого сейчас же ринутся в черную тень, под выстрелы, навстречу погоне.
     Навстречу гибели.
     И это будут его звездные братья. Его командор. Его принцесса.
     Он собрал остатки сил,  и  голос  его,  одновременно  мужественный  и
юношеский, разнесся над Звездной Гаванью:
     - Принцесса Сэниа! Я, твой паж и королевский лекарь, был  верен  тебе
до последнего дыхания и никогда не думал, что когда-нибудь попрошу за  это
награду... А теперь я прошу тебя.
     Он перевел дыхание, и страшная тишина распростерла свое покрывало над
ночными просторами Джаспера.  Даже  те  двое,  что  еще  стреляли  наугад,
укрывшись за иссабастовым маком, замерли, опустив оружие.
     - Принцесса! Поклянись мне, что ты выполнишь мою просьбу!
     - Клянусь... - пронеслось над  опаленными  плитами  и  коснулось  его
холодеющего лба.
     - Тогда прими мой прощальный подарок и улетай немедленно.  Я  остаюсь
здесь. Не отвечай ничего... прощай.
     Холодная струя ночного воздуха пахнула в  залитое  кровью  лицо  моны
Сэниа  вместе  с  последним  словом,  и  она  почувствовала,  как  мягкие,
невесомые перья одевают ее плечи. И, еще ничего не видя,  она  догадалась,
что это.
     Гаррэль из рода Элей отослал ей своего  Кукушонка  и  остался  здесь,
чтобы умереть в темноте и одиночестве.  Он  сам  просил  об  этом,  и  она
поклялась выполнить его просьбу.
     И только одного она не могла - не ответить ему.
     - Гэль, паж мой! - донесся до него горестный голос, обращенный к нему
одному. - Я, принцесса Сэниа королевского рода владык Джаспера,  повинуюсь
тебе... Прощай.
     И наступила тишина, в которой не было  больше  даже  дыхания.  Только
зловонное шипение