- садится на  плечи  и  кладет  клюв  на  голову
ребенка, тот сразу становится в несколько раз  зорче.  Попробовали  то  же
самое со слепыми - зрение к ним вернулось! Правда, видели не они  сами,  а
крэги, но как-то все увиденное передавалось из мозга птицы в мозг слепцов.
Я не биолог, тонкостей не знаю: может Гэль объяснит?
     - Нет, - покачал головой юноша. - Мы не знаем, на каком принципе идет
передача информации, а крэги не  разрешают  себя  исследовать.  Поэтому  и
невозможно  создать  прибор,  заменяющий  живого  крэга.   Так   что   мы,
потомственные лекари, тоже ничего не знаем.
     - Ну, а потом был заключен  Великий  Уговор,  определяющий  службу  и
плату, и крэги стали нашими добрыми гениями... если не богами.
     - Но при чем тут подземелье? - допытывался Юрг.
     Он нутром чуял, что все это как-то связано, но ни одной цепочки  пока
не находилось.
     Пестрый крэг снова  встрепенулся,  словно  хотел  сняться  со  своего
привычного места. Юрг рассеяно погладил его.
     - Ни Уговор, ни Запрет, ни Древние Законы тогда не были записаны. Это
сделали гораздо позднее, когда планета снова зажила нормальной жизнью.
     Она проговорила это просто  и  спокойно,  но  все  невольно  склонили
головы. Увенчанная  аметистовой  короной  из  перьев,  освещенная  тусклым
факелом, она, казалось, притягивала к  себе  тяжелый  свет,  нисходящий  с
золотого потолка; Юрг смотрел на нее - преступившую древние  законы  своей
земли, отверженную и преследуемую, отрекшуюся от своего королевского  рода
и, может быть, впервые по-настоящему понимал, какая же  сказочная  царевна
досталась в жены ему, Иванушке-дурачку...
     - Вот, собственно, и все, - закончила она свой рассказ. -  Теперь  мы
живем на зеленом Джаспере, и дышим  чистым  воздухом,  и  пьем  прозрачную
воду, и нас так мало, что порой мы месяцами  не  видим  друг  друга.  Ведь
Черные  Времена  пришли  оттого,  что  джаспериан  не  смогла   прокормить
истощенная планета. Мы помним  это  и  больше  чумы  боимся  ужаса  нового
перенаселения.
     Наступила долгая пауза. С зеленым Джаспером, обреченным на одичание в
одиночестве, было все ясно, но вот подземелье так  и  осталось  тайной  за
семью печатями.
     - Иди-ка отдохни, сестренка, - сказал Юхан, наклоняясь к ней. -  Лица
на тебе нет.
     Они с Юргом были одного роста и  примерно  одинакового  телосложения,
так что в полутьме подземелья их легко можно было и спутать; но когда Юхан
обращался к принцессе, он сразу становился как-то шире  в  плечах,  словно
птица, расправляющая крылья над птенцом.
     Он протянул руку и, словно испуганный его движением,  сиреневый  крэг
поднялся в воздух и перелетел на  какой-то  золотой  амулет,  торчавший  в
углу. В одно мгновенье из владетельной принцессы мона Сэниа превратилась в
беспомощную девочку, доверчиво и слепо поднимающую чуткое  лицо  навстречу
чужому дыханию. Эти превращения Юрг каждый раз воспринимал как болезненный
удар и привыкнуть к ним не мог, да и не хотел.  Была  какая-то  чудовищная
несправедливость в этом наказании без вины...
     - И верно, постарайся поспать, - проговорил он, поднимая ее на руки и
перенося за импровизированную перегородку,  возведенную  сервами.  -  А  я
схожу на разведку.
     - Без тебя управимся, - донесся из-за ящиков голос Юхана. - А  ты,  в
случае чего, держи оборону. Гэль, пошли!
     Глухо брякнул золотой щит, в подземном капище  стало  темно  и  тихо.
Сэниа мгновенно уснула, уткнувшись ему в сгиб локтя.  Немудрено  -  такого
дня, как сегодня, не было еще с той  поры,  как  они  ступили  на  зеленый
Джаспер. Не успела скатиться за меловой хребет утренняя луна, как на замок
навалилась орда вооруженных всадников. Теперь они  уже  не  ограничивались
копьями и  дротиками,  срывающими  ставни  и  решетки,  -  драконоподобные
жеребцы, сверкая топорщащейся чешуей, грудью  и  копытами  пробивали  себе
дорогу в самых уязвимых местах - на висячих мостках, лоджиях и балконах. К
счастью, бронированные плиты внутренних ставен выдержали  этот  штурм,  но
было ясно, что это -  только  начало.  Землянам  терять  было  нечего;  не
подвластные законам Джаспера, они взялись за десинторы.
     Правда, били они только по  животным.  С  десяток  коней  рухнуло  на
известняковые плиты двора - уже без всадников, которые успели  улетучиться
привычным  для  них  способом.  Принцесса  из  сострадания  велела  сервам
прекратить мучения благородных животных, бивших переломанными крыльями  по
залитому кровью камню, и тут в замковой трапезной раздались боевые  крики.
Гаррэль, набивавший свой колчан короткими арбалетными стрелами,  едва-едва
успел  опустить  бронированную  перегородку  перед  разъяренным   отрядом,
которым командовал Иссабаст.
     С этой минут четверо в осажденном замке были обречены.  До  тех  пор,
пока  нападавшие  не  знали  расположения  комнат,  можно  было  надеяться
переждать здесь хоть год; но теперь Иссабаст появлялся  то  тут,  то  там,
используя каждое помещение, которое он знал и помнил. Он распахивал  окна,
и его сторонники, на лету соскакивая  с  коней,  врывались  в  коридоры  и
галереи. Осажденный  замок  кое-где  горел,  сервы  путались  под  ногами,
одинаково мешая обеим сторонам, и хозяева замка шаг  за  шагом  отступали,
пока не оказались прижатыми к двери, ведущей на малый двор.
     Выйти  наружу  значило  оказаться  погребенными  под   живой   массой
нападающих; защищать просторный холл и витую лесенку, ведущую  в  вечерние
покои, уже захваченные нападающими, было безнадежно - продержаться в таких
условиях удалось бы час-другой.