льном листе, а все равно... Кто же сделал эту
книгу чужой? Игорь Дмитриевич спросил у продавщицы:
     - Можно поинтересоваться, от кого она попала к вам в магазин?
     - Таких сведений покупателям не даем.  Игорь Дмитриевич посмот-
рел на Журку,  на Иринку,  потом опять на продавщицу. И сказал тихо,
но слегка затвердевшим голосом:
     - Придется дать. Если не сейчас, то чуть позже. Книга недавно
исчезла из библиотеки этого мальчика.
     Несколько покупателей  с  интересом прислушивались.  Продавщица
тяжело задышала,  округлила глаза и,  похоже,  собралась выпалить  в
Игоря Дмитриевича заряд самых не приятных слов. Но, видимо, вспомни-
ла,  что она работает в книжном магазине,  а не на рынке. Глотнула и
громко позвала:
     - Виолетта Ремовна!
     "Вот это имечко",- мельком подумал Журка.
     Появилась Виолетта Ремовна - молодая дама с  высокой  прической
бронзового цвета.  В лице ее тоже ощущалась твердокаменность. Но все
же Виолетта Ремовна была повоспитаннее продавщицы.
     - Что произошло, Ида Николаевна? - осведомилась она.
     - Вот у гражданина претензия,- обиженно сообщила  продавщица  и
отвернулась к полкам.
     Виолетта Ремовна сдержанно сказала Игорю Дмитриевичу:
     - Я директор магазина. В чем дело?
     - У меня не претензия,  а вопрос.  Хотелось бы знать:  кто сдал
вам эту книгу?
     - Она ваша?
     - Она  моя.  Моего  дедушки,- взвинченно сказал Журка.- Вот пе-
чать.
     - Тогда, возможно, дедушка и сдал.
     - Дедушка у него умер,- сказала Иринка.
     Кругом стояли любопытные. Виолетта Ремовна еле заметно поморщи-
лась и предложила:
     - Пройдем в кабинет.
     Кабинет оказался комнатушкой с бетонным  полом  и  зарешеченным
оконцем.  На полу зеленел, как листик, втертый подошвами, фантик же-
вательной резинки "Весенняя". Прическа директорши при свете лампочки
блестела, как  медный колокол.  В углу у столика щелкала счетами де-
вушка в синем халатике.  Костяшки стучали очень  отчетливо.  Журкино
сердце тоже застучало.  Неужели сейчас разгадается эта проклятая за-
гадка? Виолетта Ремовна громко сказала:
     - Галя, дай, пожалуйста, книгу регистрации.
     Девушка торопливо протянула книгу, похо жую на классный журнал.
Виолетта Ремовна взяла у Журки "Сочинение об описи берегов" и отошла
к широкому письменному столу.  Зашуршала там листами.  Потом подняла
го лову и недовольно сказала Игорю Дмитриевичу:
     - Вообще-то мы не обязаны давать сведения по  первому  требова-
нию...
     - Разве это военная тайна?
     - Не тайна,  а нарушение порядка...  Впрочем, ладно. Вот, пожа-
луйста. Номер триста тринадцать. Журавин Александр Евгеньевич. Улица
Парковая, дом три, квартира одиннадцать... Вам знаком этот человек?

     ...Журка не видел,  но почувствовал, что Иринка и ее отец смот-
рят  на  него досадливыми и жалеющими глазами.  Им было неловко - за
него и за себя.  Сам он смотрел  вниз.  И  видел  свои  забрызганные
грязью ботинки, затертый подошвами пол, а на нем зеленый фантик.
     "Зачем же  это  случилось?- ахнула в нем полная отчаяния мысль.
Ударила,  как тугой взрыв,  вышибла остальные мысли и начала  повто-
ряться  с  равномерностью плотных колокольных ударов:- Зачем?..  За-
чем?.. Зачем?.."
     Он мотнул головой,  потому что заболело в ушах.  И,  запинаясь,
сказал:
     - Тогда... ладно. Извините... Тогда я пойду...
     - Ну что?  Больше нет претензий?- громко спросила заведующая  и
встала  -  башенной прической под низкий потолок.- Можно выкладывать
книгу на продажу?
     - Выкладывайте,- отозвался Игорь Дмитриевич.- Хотя подождите...
Журка...
     Но Журка уже не слышал.  Он выскользнул из кабинета,  проскочил
через магазин и,  поматывая головой, побрел по улице.
     "Зачем?.. Зачем?.. Зачем?.."
     Почему ударила эта беда?  Почему именно в него,  в  Журку?  Так
нежданно-негаданно...
     Молния. Тихая и страшная...
     Он сейчас  отдал  бы все-все книги,  только чтобы не было этого
жуткого случая, этой записи в серой конторской книге.
     "Журавин Александр  Евгеньевич..." Значит,  Капрал правду гово-
рил: все воруют, и все врут...
     Нет, не  все!  Иринка  и ее отец не такие!  Как они смотрели на
Журку - с таким стыдом и беспомощным сочувствием... А как он сам бу-
дет смотреть на отца?  И вместе со слезами поднялась у Журки к горлу
едкая злость...


                              Круш