я:
     - Ты такой большой, а почему букву "эр" не научился говорить?
     - Стахаюсь- сообщил Максим.
     - Он не старается,  он лентяй,- сказала Лидия  Сергеевна,  под-
толкнула Максимку к двери, и все вошли в комнату.
     У окна сидел и копался в транзисторном магнитофоне Валерий  Ми-
хайлович,  муж Лидии Сергеевны. Он был очень серьезным, даже угрюмым
человеком.  Вернее,  таким его считали те,  кто плохо знал. Но витя-
зи-то его  знали хорошо.  Он всех их перекатал на своих широких пле-
чах, каждому сделал покрытый серебряной краской меч,  многих мальчи-
шек  научил мастерить из бумажных листов самолеты хитрой конструкции
(потом ему за это попало от Лидии  Сергеевны,  потому  что  самолеты
часто взлетали из-под парт во время урока).
     Валерий Михайлович работал авиационным техником в Картинске  на
местном аэродромчике,  а сейчас, наверно, в большом аэропорту. А мо-
жет быть, и в другом месте. Он разбирался не только в самолетных мо-
торах,  а кажется, во всем на свете. Все, что хочешь, мог смастерить
и починить: и деревянный самострел с хитрым спуском, и цветной теле-
визор...
     Работал Валерий Михайлович всегда молча.  Он  считал,  что  чем
больше человек шевелит языком, тем хуже работает руками. Но не всег-
да он был молчаливый. Однажды в походе у костра он целый час расска-
зывал сказку  про  маленького робота по имени Трикола (три кола-зна-
чит, три единицы, номер сто одиннадцать)...
     Лидия Сергеевна поставила Журку перед собой и весело сказала:
     - Валерий, смотри, кто пришел. Помнишь Журавленка?
     Валерий Михайлович  поднял  голову,  глянул из- под насупленных
бровей, вдавил большой палец в ямку на подбородке (такая была у него
привычка) и сказал, подумав:
     - Я всех помню. Я эту пичугу для доски почета снимал...
     - А вот и перепутал!- засмеялась Лидия Сергеевна.- Для доски ты
снимал его друга Рому Светлякова да еще трех девочек...
     Она так просто,  легко вспомнила о Ромке. Без всякой печали. Ну
и правильно, так и надо. Пусть будет, будто Ромка живой...
     - А меня вы тоже фотографировали,- сказал Журка.- Для стенгазе-
ты.
     - Совершенно  верно!-обрадовалась  Лидия Сергеевна.- У тебя там
еще стихи были! Про Новый год. Как же там? А, вот...
     "Ой, не надо",- подумал Журка и слегка покраснел. Но Лидия Сер-
геевна уже декламировала:

     Вот и Новый год пришел,
     Всем нам стало хорошо.
     Пусть нам вьюга лица лижет,
     Лето все же стало ближе...

     - Видишь, я запомнила... А сейчас пишешь стихи?
     - Нет, что вы,- испугался Журка.- Это я нечаянно тогда сочинил.
А с тех пор почти и не пробовал.
     Валерий Михайлович встал. Шагнул к Журке.
     - Эту газету я тоже помню...  Ну,  здравствуй. Теперь здесь жи-
вешь?
     Он протянул  Журке громадную пятерню.  Журка положил в нее свою
ладонь и сказал:
     - Мы недавно переехали.
     - Ну и молодец. А то Лида у меня тут совсем извелась без ребят.
     - Не сочиняй. Мне хватает Максима и тебя. Оба неслухи...
     - Женский гнет,- сказал Валерий Михайлович и вернулся  к  подо-
коннику.
     Лидия Сергеевна усадила Журку, развернула складной стол, сказа-
ла,  что утром приезжала ее мама,  привезла всякого варенья и сейчас
они будут пить чай.
     - Ты какое варенье любишь, Журка?
     - Всякое,- подал голос Максим,  который  уже  приволок  ящик  с
"констхуктохом" и агитировал Журку строить самолет.
     - Я, между прочим, спрашиваю не тебя, а Журку...
     Журка посмотрел на Максима, улыбнулся и сказал:
     - Всякое...
     - Заговорщики.
     Пока Журка и Максим свинчивали из дырчатых пластмассовых  поло-
сок "кхылья",  на столе появились вазочки,  блюдца и разной величины
фаянсо вые чашки.
     - Журка, помнишь эту? Вы с Ромой всегда из таких пили, из боль-
ших,  чтобы лишний раз не наливать. Их две было, а потом одна разби-
лась. Так жаль...
     Журка внутренне вздрогнул.  Но не сказал ничего, подошел к сто-
лу,  взял  в ладони тяжелую чашку с синим кораблем и надписью "Путе-
шествие Магеллана". Покачал тихонько...
     - Устраивайся ближе к варенью, Журка... Эй, мужчины, садитесь!
     Они пили чай со "всяким" вареньем и вспоминали свой третий "В".
Вспоминали прием в пионеры и последний поход.
     - Хороший был поход,-вздохнула  Лидия