но сказала Кергелен.
     "Да? - подумал Журка.- Черта с два..."
     Они решили,  что если он плачет - значит,  готов. Но слезы сами
по себе,  а он сам по себе. Он всхлипнул еще раз, встал, вытер ладо-
нями мокрые щеки со следами бронзового порошка и упрямо спросил:
     - Можно мне идти домой?
     Нет, его не пустили домой.  Виктор Борисович закричал, что надо
немедленно вызвать родителей.
     - Они на работе,- сказал Журка.
     Алла Геннадьевна подвела Веронику Григорьевну.
     - Посмотри ей в глаза!  Посмотри,  посмотри.  Она писала пьесу,
старалась. А ты... Вероника Григорьевна, скажите ему!
     Посмотреть? Ладно!  Журка вскинул залитые слезами глаза. Но Ве-
роника Григорьевна смотрела в сторону.
     - Оставьте мальчика,- сказала она.- Пусть он решает сам. И пош-
ла, такая усталая и грузная, что под ней прогибалась сцена.
     - Ты бестолочь,  Журавин,- шепнула Маргарита.- Ты знаешь, что с
тобой сделают ее восьмиклассники?
     Ее услышали.  В молчаливой шеренге восьмиклассников прошелестел
невнятный шепот. Потом оттуда сказали:
     - Никто его не тронет.
     Журка узнал: это был Егор Гладкой.
     - Правильно!- подхватила Маргарита.- Потому что у вас есть бла-
городство! А у него благородства ни на грош! Из-за своего каприза он
подводит телестудию, подводит школу, своих товарищей, которые пришли
на съемку как на праздник!.. За что ты им так мстишь, Журавин? В чем
виновата вот она?  - Маргарита ткнула в сторону Лиды Синявиной.- Вот
он!- В сторону длинного девятиклассника Олега Ножкина, который играл
короля.- Вот он!- В сторону Горьки. Горька хмуро усмехнулся.
     - А я в чем виноват?- с отчаянием спросил Журка.- В том, что не
хочу быть предателем?
     - О господи!  Да нет здесь никакого предательства! Ты его выду-
мал! Ясно? На самом деле его нет!
     - Есть,-  сказал Журка.
     - Нет его, нет!- крикнула Маргарита, наливаясь помидорной крас-
нотой.
     - Иринка не стала бы сниматься. Я тоже не буду, я ее друг.
     Снова откуда-то появилась Эмма Львовна.
     - Мне эта передача не нужна! Но мы не можем сейчас тебе в угоду
заменить режиссера.
     - И не надо,- вдруг успокоившись,  заявила Маргарита.-  Журавин
просто болен,  оставим его.  Вероника Григорьевна,  вы говорили, что
Валохин знает роль принца не хуже Журавина, верно? Вот и пусть игра-
ет. А без шута можно обойтись. Как вы считаете?
     - Как хотите,- издалека сказала Вероника Григорьевна.
     - Вот и прекрасно!  Валохин,  переодевайся!..  Или, может быть,
Журавин не даст свой костюм?
     - Да  нет,  пусть берет...- растерянно сказал Журка.  И добавил
пренебрежительно:- Пожалуйста. Если хочет...
     Он посмотрел на Горьку мокрыми презрительными глазами... и сра-
зу подавился стыдом,  как горячей кашей. "Ты что? - взглядом спраши-
вал его Горька.- Ты забыл? Забыл, как вечерами читали книги о плава-
ниях и бурях? Как я учил тебя летать на веревке? Как ты бежал за мо-
им отцом  и кричал,  что я не виноват?  Как мы там,  на баррикаде из
ящиков,  стояли плечом к плечу...  Думаешь,  ты один такой гордый, а
остальные - тьфу!"
     "Горька, я..."
     "Ладно, подожди..."
     Горька сложил на груди тонкие клетчатые руки и сказал  со  спо-
койным удивлением:
     - Надо же... А меня и не спросили.
     - А  тебя  и  не  спросят,- с угрожающей ласковостью разъяснила
Маргарита.- Ты будешь делать, что скажут. Иначе живенько сообщим от-
цу,  а он впишет тебе,  что положено...
     Журка повернулся к ней так, что отлетела шпора.
     - Вы что...- с тихой яростью сказал он.- Вы...
     Но Горька перебил его. Он ответил негромко и чуть лениво:
     - Не впишет. Он от нас ушел.
     " Правда?  " - с удивлением и тревогой взглянул на него  Журка.
     "Правда".
     Так вот почему Горька был в эти дни такой... Пришелся и по нему
злой удар. А может, и не удар? Может, это лучше? Ведь Горька жил при
отце в постоянном страхе... Но почему в страхе? Откуда берутся такие
отцы? Как ни поверни-все равно горе.
     И никакая машина не поможет, дурак он был, Журка. Думал: тысячи
спутников над всей Землей, лучи, волны, пульты с миллионами сигналь-
ных огоньков!  Нажал кнопку - и отвел чье-то горе.  А как  отведешь,
если горе делают сами люди? Если кому-то в радость чья-то боль? Если
одни смеются, когда другие плачут? Тут все пульты задымят сгоревшими
предохранителями,  полопаются все сигнальные лампочки и спутники по-
сыплются, как битые елочные игрушки...

     - ...Журавин, ты сльппишь?
     - Что?
     - В последний раз тебя спрашивают:  ты всерьез