ым и темноволосым.  Он держал в руках большой аппарат, видимо,
кинокамеру.  Что-то нервно говорил,  качая камерой в сторону  сцены.
Потом отвернулся и,  прихрамывая, отошел. Встретился взглядом с Жур-
кой и вдруг улыбнулся.  Незаметно, одними глазами, но так по-хороше-
му. Журка тоже улыбнулся и спросил:
     - У вас кинокамера?
     - Совершенно верно, ваше высочество,- отозвался курчавый опера-
тор.
     - А говорили, что будут на магнитную пленку снимать.
     - Правильно, в основном на магнитную. А я на всякий случай, для
подстраховки. И кое-какие детали снять надо...
     - А-а...- сказал Журка и подумал: "Что бы еще спросить?" Ему не
хотелось обрывать разговор. А оператор попросил:
     - Слушай, ты не мог бы узнать у вашего начальства, есть у вас в
школе электрик или нет? Осветители не могут подключиться, боятся все
провода пожечь...
     - Могу,- охотно сказал Журка. Вышел из зала и зашагал по пусто-
му коридору к учительской.
     Коридор был  очень  длинный.  На  желтых половицах ровно лежали
прямоугольники солнца.  Журке казалось,  что идет он долго-долго.  И
вдруг подумалось ему, что это не коридор, а улица в незнакомом горо-
де, а свет падает на мостовую из окон домов. И стучат по деревянному
тротуару каблуки, позванивают шпоры.
     А впереди какая-то дверь, и что за ней-неизвестно.
     И это было предчувствие опасности...
     Журка тряхнул головой, постучал и открыл дверь учительской.
     Там были Вероника Григорьевна,  Маргарита Васильевна, несколько
полузнакомых учителей,  завуч Виктор Борисович, еще одна завуч, Алла
Геннадьевна,  и  даже директор Нина Семеновна.  А чуть в стороне,  у
тумбочки с телефоном,  стояла Эмма Львовна - командир всей телепере-
дачи. Она отчетливо и решительно говорила в телефонную трубку:
     - ...Да,  я еще в пятницу предупреждала, что должен быть запас-
ной рулон!  Хорошо,  проверьте.  Нет,  это надо сделать сейчас же. И
сразу позвоните сюда,  прямо в школу.  Пятьдесят пять семьдесят ноль
четыре. Нет, не Тихоновой, а Кергелен. Эмме Львовне Кергелен!
     Она положила трубку,  и Журке показалось,  что сразу стало  ти-
хо-тихо.
     Все смотрели на него.
     - Ты  что,  Журавин?  -  спросила Маргарита Васильевна.- Хочешь
сказать, что ребята уже готовы?
     - Здравствуйте,- машинально сказал он.
     - Здравствуй,  здравствуй.  Ну,  в чем дело?  Ты хочешь  что-то
спросить?
     - Да..- проговорил Журка.- Нет... Я хотел сказать, что там ищут
электрика... Но теперь, кажется, все равно...
     - Почему все равно?- встревожилась Вероника Григорьевна.-  Юра,
что случилось?
     Журка посмотрел на Эмму Львовну.  Она, как и все, держала Журку
под вопросительным взглядом.  Журка глубоко вздохнул. Сделалось зяб-
ко,  и стала надвигаться тишина-сильнее прежней.  Похожая на оглуши-
тельный звон. Сквозь этот звон Журка громко спросил:
     - Ваша фамилия Кергелен?
     - Да. А в чем дело?
     Журка опять вздохнул и спросил тише и решительней:
     - Это  вы в январе были режиссер передачи "Подросток - заботы и
тревоги"?
     - Да, я... Я постоянный режиссер этого цикла. А все-таки, в чем
дело?
     Журка сказал устало, но твердо:
     - Я не буду сниматься.

     То, что было потом, Журка запомнил как отрывки. Яркие, но пере-
мешанные.
     Кажется, после своих слов он сразу повернулся и пошел  из  учи-
тельской.  В раздевалку. Чтобы переодеться и поскорее уйти домой. На
середине коридора его догнали Маргарита и Эмма Львовна.
     - Журавин, стой! Это что за фокусы?
     И он понял, что ничего не кончилось.
     - Это не фокусы.  Я не хочу сниматься с этой...  с этим челове-
ком. Из-за нее уехала Иринка.
     - Как ты разговариваешь! Какая Иринка? Что за чушь!
     - Это не чушь!  Когда она в своей передаче Иринкиного отца... А
он  не  виноват!  Даже не разобрались!  А теперь я должен сниматься,
д