ы уж скажи,  а мы придем еще раз...  Вот не простит тебя его
папа,  в колонию попадешь,  дурак,  или в школу специальную... Пошли
давай!- Она сильно дернула сына.
     - Постойте,-  неожиданно для себя сказал Журка.- Вы его оставь-
те... Здесь оставьте.
     - А... как? Зачем?- растерялась она.
     - Идите в магазины,  а он пока пускай здесь... Папа придет, они
и поговорят.
     - Без меня?
     - Ну,  не  вы же камень кидали,- чуть усмехнулся Журка.- Он ки-
дал, он пусть и отвечает.
     - Да что он скажет-то?  Одно знает: в пол упрется глазищами - и
ни гугу.
     - Ну, ничего. Может, не упрется...
     - А будет папа с ним с одним-то разговаривать?
     - Будет.  Даже лучше,  если с одним,- схитрил Журка.- А то ска-
жет: мама пришла заступаться...
     Мать взглянула на мальчика.
     - Оставайся, я через час приду.... Да проси прощения как следу-
ет! Сльшишь?
     - Слышу,- как неживой,  прошептал "волчонок".  Это было первое,
что он сказал здесь.
     Журка запер за матерью мальчишки дверь и  вернулся  в  комнату.
"Волчонок" все так же понуро стоял у опустевшего стула.
     - Сядь,- насупленно сказал Журка.
     Тот сразу сел - будто ноги подломились.  Сдвинул коленки.  Вце-
пился в них пальцами с мелкими бородавками и грязными ногтями.  Стал
смотреть перед собой.  И Журка увидел,  что это вовсе не волчонок, а
мальчишка, совсем сломленный бедой. Беспомощный и покорный.
     Журка ощутил полную власть над этим пацаненком.  Его можно было
поставить на колени,  можно было отлупить, и он бы не стал сопротив-
ляться.  На миг такое всесилие сладко обрадовало Журку. Но если один
всесилен - другой полностью беспомощен.  А ужас такой  беспомощности
Журка когда-то сам испытал. Он вздрогнул. Нет, не хотел он для этого
мальчишки ни боли, ни унижения. Он только хотел понять...
     - Знаешь, зачем я тебя оставил?- спросил Журка.
     Мальчик отрицательно мотнул головой.
     - А ты подумай!- с прорвавшейся злостью крикнул Журка.
     Мальчик помолчал и спросил совсем тихо:
     - Бить?
     Журку опять передернуло - от стыда и обиды.
     - Ну  на  кой  черт  мне  тебя бить?- резко проговорил он.- Мне
только надо знать: зачем ты кидал камень в машину? Скажи!
     Мальчик повернул голову и посмотрел на Журку - более долго, чем
раньше.  У него были очень темные глаза,  а вокруг них лежала  тень.
Может быть,  это от природы,  а может быть, от какой-то болезни. Или
от долгих слез. Глаза смотрели издалека, из тоскливой глубины.
     - Я не знаю...- прошептал мальчик, и Журка заметил, как под его
жесткой, стоящей коробом рубашкой беспомощно шевельнулось плечо.
     - Что ты не знаешь?
     Мальчик так стиснул коленки, что побелели ногти. Но он не отвел
глаз и повторил более громко, с усталостью и отчаянием:
     - Ну,  я правда не знаю. Все спрашивают: "Почему, почему?"- а я
кинул, и все... Просто...
     У него оказался неожиданный голос,  вовсе не подходящий для та-
кого мальчишки.  Низковатый,  с хрипотцой, будто от легкой простуды.
Таким голосом говорил бы, наверно, плюшевый медвежонок, если бы нау-
чился человечьему языку...
     Задребезжал в прихожей звонок.  "Папа" - решил Журка, но не об-
радовался. Ему хотелось окончить разговор один на один.
     Пришел не отец, а Горька. А Журка совсем забыл, что они догово-
рились насчет кино!
     - Идем?- спросил Горька.
     Журка сказал, поморщившись:
     - Не могу я сейчас.  Тут у меня сидит один... "Диверсанта" при-
вели, который в машину камень пустил.
     - Да ну-у?!- удивился и,  кажется,  обрадовался Горька.-  Можно
посмотреть?
     Не дожидаясь ответа,  он шагнул в комнату и весело уставился на
мальчика.
     - Правда,  что ли?  Этот мелкий гвоздик?- спросил он (хотя  сам
был лишь, чуть-чуть побольше "диверсанта").
     Журка сумрачно кивнул.  Горька, все усмехаясь и не отрывая глаз
от мальчишки,  обошел его по широкой дуге.  Тот сначала робко следил
за ним, потом съежился и опять опустил голову.
     - Ну и что теперь?- спросил Горька у Журки.
     Журка пожал плечами.
     - Я почем знаю?  Отца ждет, объясняться будет... А я пока хотел
добиться, зачем он кидал. Понимаешь, причину из него вытянуть!
     - Тебе не все ли равно, что ли? - сказал Горька.
     Журка мотнул головой.  Ему было не все равно.  Он хотел  знать,
как  рождаются черные молнии,  которые в одну секунду могут обрушить
на людей всякое горе.
     Мальчишка опять  поднял  глаза и вдруг сказал хрипловатым своим
голосом:
     - Они  все кидали и не попали...  Потом Репа говорит мне:  "Ки-
дай". Я кинул и попал. Потом побежали...
     - Вы что, в партизан играли?- деловито спросил Горька.
     - Ага...
     - Идиоты!-  по