ый кармашек завернутое
бритвенное лезвие. Потом повел глазами по полкам. Какую книжку пода-
рить вместе с ленточкой Иринке?  Наверно,  "Олаудаха". Они с Иринкой
столько вечеров сидели над этой книгой, придумывали рассказ для сбо-
ра...
     Он уже совсем собрался бежать к Брандуковым, и тут его кольнула
совесть: а Горька?
     Горьку надо было позвать.  Нехорошо получится, если Журка уйдет
к Иринке один.  Горька - он тоже их друг.  Но...  если будет Горька,
разве с Иринкой поговоришь о важном? Разве побродишь спокойно по тем
парковым закоулкам,  где бродили в первый день знакомства? Разве по-
молчишь,  если захочется помолчать о  чем-то  знакомом  и  понятном?
Горька хороший.  Но он будет болтать,  неуклюже шутить - специально,
чтобы разогнать печаль прощания.  А ее не надо разгонять. Ни к чему.
Просто нельзя...
     Журка нерешительно затоптался у двери.  Что же делать? И тут же
успокоил совесть (не совсем успокоил, но приглушил) тем, что сначала
пойдет к Иринке один, а под вечер они вместе зайдут к Горьке.
     Но пока он топтался,  мама вспомнила,  что надо сходить за хле-
бом.
     - Сбегай, Журка, это недолго. А то я с обедом не управлюсь...
     Не спорить же.  Он побежал,  помахивая легкой плетеной сумкой и
прыгая через тени тополей. Тени были теперь курчавые - на обрезанных
сучьях дрожали от ветерка молодые,  но частые листья. А Журкина тон-
корукая и тонконогая тень была быстрая, ловкая, нетерпеливая. Кногда
она даже обгоняла Журку, а когда он высоко подпрыгивал, отрывалась и
улетала к заборам.
     Журка вдруг понял,  что ему ни капельки не грустно. Может быть,
потому, что утро было очень солнечное и синее. А может быть, оттого,
что если бежишь вот так наперегонки с тенью,  то печальные мысли  не
могут за тобой угнаться. Да и надо ли сильно грустить? Конечно, пло-
хо,  что Иринка уезжает, но дружба-то не кончается. К они еще тысячу
раз встретятся. И будет еще много хороших дней.
     К маленькой булочной на углу Парковой и  Красноармейской  Журка
подошел  совсем веселый.  Там как раз подъехал фургон,  и продавщицы
принимали лотки с батонами и караваями. Но эта задержка не испортила
Журке  настроения.  Он посидел на штакетнике перед магазином (солнце
жарило плечи), дождался, когда станут торговать, купил батон и поло-
винку украинского хлеба, а на сдачу - посыпанный сахарной пудрой ро-
галик. Чтобы сжевать по дороге домой.
     Вернулся он через полчаса.
     Но как много значат иногда полчаса!
     Журка не стал звонить, открыл дверь своим ключом. Поставил сум-
ку в кухне,  шагнул в свою комнату...  и увидел себя. Как в зеркале.
Но это было не зеркало, потому что рядом с ним, с Журкой, стоящим на
доске качелей,  сидела Иринка.  Это была картина "Летний день".
     Она стояла на тахте,  прислоненная к стеллажу.
     Зачем она здесь?  Резкая тревога сразу обожгла Журку. Вошла ма-
ма.  Журка глянул на нее с нетерпением:  что случилось? Мама сказала
как-то виновато:
     - Иринка заезжала со своим папой.  У них что-то изменилось, они
улетают прямо сейчас.
     - Что изменилось, почему?- беспомощно спросил Журка.
     - Я не знаю точно, они очень торопились... Игорь Дмитриевич по-
лучил  какое-то письмо,  ему завтра надо быть во Владимире.  Поэтому
они сейчас самолетом до Москвы, а там по железной дороге до Владими-
ра, это недалеко... А Вера Вячеславовна поедет завтра поездом, с ве-
щами...
     "Ему надо скорее,  а Иринке-то зачем?- думал Журка.- А, ну, ко-
нечно, они с матерью не захотели отпускать отца одного. У него серд-
це и вообще...  И чего меня понесло ни раньше, ни позже в булочную?"
Эти мысли проскакивали какими-то равнодушными серыми строчками, буд-
то думал кто-то другой.  А Журка...  Он стремительно тонул в прихлы-
нувшей тоске.  Неужели это он совсем недавно скакал по улице, безза-
ботный и почти веселый?  Сейчас не было ничего,  кроме едкой тоски и
обиды на дикую несправедливость. Почему все так нелепо? Почему имен-
но  в  эти  полчаса?  Зачем кому-то понадобилось отнимать у него и у
Иринки этот последний день?
     - Они очень жалели, что тебя нет,- сказала мама.- Но ждать было
нельзя,  они торопились,  на такси заехали... А картину подарили нам
на память. Такая прелесть, верно?
     - Ну при чем здесь прелесть?- с болью откликнулся Журка.- Я  же
ничего не успел... Мама поняла.
     - Что же делать, Журавушка...
     Что делать? Самолет улетает не сразу. Сначала регистрация биле-
тов, потом очередь