а мальчишек 
ручаться?
– За некоторых можно.

– За наших я не поручусь. Еще есть Коля Наумов. Он спортсмен, закаляется, зимой 
на балконе в спальном мешке спит. Он с Катей Михайловой дружит, на спортивной 
почве.

– А 
третий?
– Третий Коля Сулима. Он ничего, лучше многих. Очень серьезно математикой 
занимается, и в планетарии в научном обществе состоит. Он знаешь кем хочет 
стать? Конструктором космических кораблей... и в шахматы хорошо играет, лучше 
всех в классе. Но поручиться я за него не могу.

– А этот Коля Сулима, он, наверно, очень хотел бы посмотреть космические 
корабли будущего, как 
думаешь?
– Ой! Конечно! Я и не подумала. Нет, ни за кого не поручусь. А хочешь, я сама с 
ними 
поговорю?
– Ни в коем случае! Ты ничего не знаешь. Иди мыться. Умывальник за стенкой.

Когда Юлька мылась, заглянула Мария Павловна.

– Как спалось на новом месте? – спросила она.

– Спасибо, хорошо, – сказала Алиса. – А в нашей палате окно уже 
вставили?
– Нет еще. Стекольщик не приходил. Ты помнишь, Грибкова, что ты сегодня 
выписываешься?
– Да. За мной днем бабушка придет.

– А я когда выписываюсь? – спросила Алиса.

– Вот придет доктор и скажет. Но куда ты денешься, 
девочка?
Мария Павловна замолчала, словно ждала, не заговорят ли девочки о ночном 
происшествии. Но девочки молчали. И даже не улыбались. Наконец Мария Павловна 
спросила:
– А вы вчера не 
напугались?

– Почему?
– Когда окно вылетело.

– Нет, не испугались, – сказала Алиса. – Иногда ветер бывает еще сильнее. Я 
читала, как ветер унес целый дом с девочкой и ее собакой и забросил за горный 
хребет.

– Не может быть! – воскликнула Мария Павловна.

– Я тоже читала, – сказала Юлька. Во рту у нее была зубная щетка. – Ошшеии 
изууоо оода.

Алиса поняла, что Юлька хотела сказать «Волшебник Изумрудного города».

В этот момент дверь широко распахнулась, и вошел доктор Алик Борисович.

– Доброе утро, погорельцы! – громко сказал он с порога. И очень удивился, 
потому что при виде его Мария Павловна широко раскинула руки и, как наседка 
крыльями, прикрыла Алису. Алиса вскочила во весь рост на кровати и отступила к 
стене, а Юлька чуть не проглотила зубную щетку, и у нее изо рта пошли пузыри из 
зубной пасты.

– Что вы воззрились на меня, как на тень отца Гамлета? – спросил Алик Борисович.

Юлька смотрела на его ботинки – на правой ноге был левый ботинок, а на левой 
ноге правый.

Это был ложный 
Алик!
– Не смейте приближаться к детям! – сказала Мария Павловна. – С меня хватит 
ночного происшествия. Или я немедленно вызову 
милицию!
Юлька выплюнула зубную щетку, щетка упала на пол, и Юлька сказала с белыми 
зубами:
– Ботинки! Алиска, смотри на 
ботинки!
Алик тоже посмотрел на ботинки.

– Ну, дожил, – сказал он, садясь на корточки. – А я думаю, почему это мне с 
утра так неудобно ходить. Да пусть простят меня дамы за то, что раздеваюсь в их 
присутствии. Видно, из меня скоро получится великий человек. Рассеянность уже 
есть, таланты будут.

Алик расшнуровал ботинки, поднявшись, вылез из них, постоял в одних носках и 
потом довольно неловко, скрестив ноги, сунул их в правильные ботинки – правую 
ногу в правый, а левую в левый. Снова присел на корточки и принялся их 
зашнуровывать.

– Однако, – продолжал он, – моя рассеянность не основание для паники, 
охватившей благородное общество. Что же вас так напугало