складными столиками. Столиков было, как 
сказал мне один старожил, четырнадцать тысяч триста. За столиками сидели 
филателисты – по двое, а где и по четверо. И они менялись марками. Те, кому не 
досталось места за столиками, обменивались стоя или просто гуляли вокруг. Алиса 
купила серию объемных движущихся марок с изображением сирианских птиц, 
черногорскую марку 1896 года, альбом для фиксианских марок, который сам 
устанавливал марку на нужное место, только поднеси к нему. Потом она поменяла 
черногорскую марку на две марки с планеты Шешинеру.

– Это специально для тебя, пап, – сказала она.

Одна марка была совсем белая, на второй виднелась лишь надпись маленькими 
буквами: «Молодой склисс на пастбище».

– Ты, пап, хотел узнать про склисса.

– Но где же 
склисс?
– А склисс будет завтра, – сказал давешний толстяк, которого мы встретили в 
гостинице. Он нас догнал.

– Как так – 
завтра?
– На этих марках изображение появляется не каждый день, а только по четным 
числам, – сказал толстяк.

– А что будет на второй 
марке?
– На второй? На второй ничего не будет. Она истрачена.

– Так зачем же она? – удивился я.

– Это очень редкая марка. Жители Шешинеру не любят писать письма, и потому 
почти все марки с их планеты попадаются неиспользованные. А пустые марки очень 
редкие. Ваша дочка правильно сделала, что приобрела такую редкую марку.

Сказав это, толстяк помахал рукой и заспешил, подпрыгивая, дальше.

Мы чуть было не заблудились в секциях, подсекциях и отделениях рынка. Но тут 
впереди послышались птичьи крики, рычание зверей и писк насекомых. Мы вышли на 
площадь, уставленную клетками, аквариумами, садками, загонами. Это и был отдел 
космической живности.

Даже мне, опытному космобиологу, было очень трудно разобраться в том, что мы 
увидели. Звери и птицы были настолько разнообразные, а владельцы их были порой 
и того разнообразнее, что я начал свое путешествие с грубой ошибки. Я подошел к 
темно-синей птице на трех двухметровых желтых ногах. От ее ноги тянулась 
цепочка к ее хозяину, составленному из разноцветных шаров неизвестному мне 
инопланетчику, и спросил у него, сколько стоит эта прекрасная птица. И тут 
птица ответила мне на хорошем космическом 
языке:
– Я не продаюсь. Но если желаете, могу продать вам шаровика разнокрапчатого. И 
попрошу меня не оскорблять.

Оказывается, я перепутал, кто кого держит на цепочке. Стоявшие вокруг 
коллекционеры и торговцы рассмеялись, а птица тогда обиделась и стукнула меня 
по голове длинным клювом.

Я поспешил уйти, потому что птицу охватил гнев и она начала примериваться для 
следующего удара.

– Папа, – сказала вдруг Алиса, – иди сюда. Смотри, как интересно.

Я оторвался от разглядывания кристаллических жуков, которых мы давно хотели 
заполучить для зоопарка, и обернулся к ней.

Алиса остановилась перед большим пустым аквариумом. Рядом стоял стульчик, и на 
нем сидел карлик.

– Посмотри, папа, каких интересных зверей продает этот человек.

– Ничего не вижу, – признался я. – Аквариум пустой.

Человечек грустно вздохнул и смахнул слезу.

– Вы не первый, – сказал он, – вы не первый.

– А что у вас в аквариуме? – вежливо спросил я. – 
Микроорганизмы?
– Нет, это ужасно! – сказал карлик. – Я уйду. Совсем уйду.

– Папа, – прошептала Алиса так громко, что слышно было за десять метров, – у 
него там невидимые воздушные рыбы. Он мне сам сказал.


– Невидимые?
– Девочка права, – сказал карлик. – Это самые обыкновенные невидимые рыбы.

– Очень интересно, – сказал я. – А как же вы их 
ловите?
– Сетями, – сказал карлик. –