у тебя последнее желание или жалоба? – спросил епископ у ведьмочки.

– Я к маме хочу, – сказала она.

В толпе послышался недовольный ропот. Все здесь верили в ведьм, но все-таки 
некоторым стало жалко девочку.

– Она же только притворяется девочкой! – воскликнул епископ.

Люди замолчали. Ведь в самом деле, если веришь в ведьм, приходится верить, что 
они умеют притворяться девочками.

– Есть ли у тебя, колдун и самозванец, последнее желание? – спросил епископ у 
Пашки.

– Отпустите меня, – сказал Пашка. – И я уеду.

Вельможи и рыцари стали улюлюкать и 
кричать:
– Трус! Кончай его, палач! 
Позор!
Тогда Пашка покраснел, разозлился и закричал, перекрывая свист и 
крики:
– Ничего я не струсил! Вы сами трусы! Не надо мне вашей пощады...

– Может, это ему только кажется? – спросила Алиса у шута.

Шут покачал головой и 
сказал:
– Уже не кажется...

Епископ махнул рукой.

Барабанщики затараторили в барабаны.

Алиса понимала, что нужно бежать, прекратить это издевательство. Но, как в 
дурном сне, ноги не слушались ее, язык прилип к горлу, и она стояла словно 
восковая кукла, глядя, как палач не спеша протирает суконкой и без того 
блестящий топор, а его помощники ведут Пашку к колоде и заставляют опуститься 
на колени.

И в этот момент Алиса услышала, что сзади кто-то бежит к ней. Она не могла 
отвернуться от помоста, но чувствовала, как до ее плеча дотрагивается мягкая 
рука, и ей вдруг захотелось услышать мамин голос: «Ну, просыпайся же, Алиса, в 
школу опоздаешь».

Но голос принадлежал 
королеве-мачехе:
– Алиса, ты меня 
слышишь?
– Где вы были, королева? Почему вы 
опоздали?
– Нельзя падать духом. Еще не все потеряно. Я пришла, чтобы напомнить об одном 
древнем обычае.

– Скорей! О каком обычае? О 
каком?
Палач кончил вытирать свой любимый топор, вырвал волос у себя из бороды, 
подбросил его вверх и на лету разрубил под аплодисменты вельмож.

– Неужели не слышала? Если чистая, юная девушка объявит осужденного своим 
женихом...

– Вспомнила! – крикнула Алиса. – 
Стойте!
Но из-за грохота барабанов ее никто не услышал.

Она бросилась сквозь густую толпу вельмож и рыцарей, извиваясь как змея и 
пуская в ход острые локти и колени. Ее пытался остановить толстый маркиз, к ней 
тянулись лапы стражников и монахов, но вот она, придерживая белое платье, 
взлетела по шатучей лесенке на помост и встала рядом с палачом.

Палач уже занес топор над головой Пашки.

– Стойте! – закричала Алиса.

Барабаны продолжали бить.

Но рядом уже стояла королева-мачеха. Она властно подняла тонкую руку, и этому 
знаку барабанщики подчинились.

Епископ скривился, словно у него заболел зуб.

Наступила мертвая тишина, только слышно было, как быстро и громко бьется 
Пашкино сердце.

– Слушайте принцессу! – сказала Изабелла.

– Слушайте, – сказала Алиса. Она заговорила негромко, но ее слова долетали до 
самых верхних этажей домов и проникали в переулки. – Есть старинный обычай. 
Юная девушка может взять осужденного в женихи, и тогда его должны отпустить.

– Правильно! – раздалис