ак голодный обжора на коробку шоколадных конфет.

– Счастливый твой друг, рыцарь Красной стрелы, – сказал Грико. – Он уже имеет 
право померяться силами с великими рыцарями. Если бы мне происхождение 
позволило, я бы отсюда вообще не вылезал.

– Ну и дурак, – сказала Алиса. – Прихлопнут еще без пользы.

– Ну и пускай, лучше умереть на поле славы, чем влачить скучную жизнь.

Алиса не успела ответить этому отсталому юноше, потому что услышала знакомый 
скрипучий 
голос:
– Ну, как устроилась, принцесса, не 
скучала?
– Ой! – Алиса бросилась к старому знакомому. – Вы что-нибудь 
узнали?
Шут был одет как прежде, только сменил шляпу на высокий с двумя верхушками 
колпак, увешанный бубенчиками.

Шут отрицательно покачал головой, и бубенчики зазвенели тонкими голосами.

– В городе я ничего узнать не смог и поспешил во дворец, чтобы опередить 
маркиза. Когда я примчался к их величеству, они мыли руки. Это новая заморская 
мода. Если король моет руки, его нельзя отвлекать.

– И вам ничего не удалось 
сказать?
– Не только мне, но и маркизу, который сунулся было со своей жалобой. Ему 
велели подождать до конца обеда. Так что собирайся, и побежали в столовую. Я 
сказал о твоем приезде королеве-мачехе. Она, в принципе, порядочная женщина, 
тоскует здесь. Ей будет о чем с тобой поговорить – общие друзья, родственники...

Алисе показалось, что шут смотрит на нее с усмешкой.

– А она меня помнит? – спросила Алиса.

– Еще бы. Малюткой она тебя качала на коленях. А когда твоя мама сопровождала 
твоего папу в походах, тебя обычно отдавали на сохранение твоей тетушке 
Изабелле. Так что я надеюсь на ее помощь.

«Плохо дело, – подумала Алиса. – Ну и влипла же я с этой рыцарской страной! 
Вернусь, неделю с Пашкой разговаривать не буду. Если вернусь...» Вернее всего, 
эта старуха королева обязательно Алису узнает, и тогда уже не убежишь... Не 
объяснишь же им, откуда ты в самом деле. Сожгут, как ведьму.

– Ну, чего мы ждем? – спросил шут. – Все уже за столом. А ты, Грико, иди на 
двор, к другим слугам, там тебя чем-нибудь накормят. Увидимся на турнире.

– Счастливо, Алиса, – сказал оруженосец.

Алиса протянула ему руку, но он не посмел до нее дотронуться, поклонился и 
убежал.

Алиса с шутом долго шли темными коридорами и еле освещенными лестницами, в 
одном месте дорогу им перебежала крыса, в другом – спугнули сову. Шут нес перед 
собой керосиновую лампу, и от ее света возникали длинные, подвижные, 
страшноватые, словно живые, тени. Шут размышлял 
вслух:
– Надо же было твоему дружку отпускать на свободу рабов! Ну ладно бы увел чужую 
лошадь, избил кого-нибудь, ограбил, наконец. Это у рыцарей не большой грех. Но 
отпускать на волю рабов – преступление. Как его выручить, не представляю...

– А разве вы на его месте не стали бы освобождать рабов? – спросила Алиса. Она, 
конечно, догадывалась, что ответит шут.

– Это чепуха! – заявил он. – Это война с ветряными мельницами, как у Дон 
Кихота!
– У кого? – удивилась Алиса. Вот уж не думала, что здесь кто-нибудь слышал об 
этой книге.

– Был такой рыцарь. Хотя, может, его иначе звали. А 
что?
– Ничего.

– Чужого раба освободить – все равно что соседу в карман залезть. Никогда бы я 
не стал чужих рабов освобождать.

– Но ведь у Пашки совсем другое воспитание. Нет на Земле рабов, понимаете? Вы 
бы к нам попали, еще бы не того натворили. Что же вас, на костре 
жечь?
– Меня нельзя – я на королевской службе. То