совсем 
молоденькой уехала. Ты, наверно, тогда под стол пешком ходила. Держи свои 
документы. Все в порядке. Можно идти в город.

Шут взялся за длинные ручки, с трудом приподнял тачку и тут же бросил. 
Схватился за поясницу и замер в изогнутой позе.

– Какое горе, – простонал он. – Опять меня скрутил радикулит. Что делать, что 
делать?
– А зачем вам эти латы? Они же гнутые, ломаные.

– Вот и сдам их в металлолом. Гроши заплатят, но все равно деньги. При нашей-то 
бедности...

На глазах у шута выступили две большие слезы и медленно покатились по щекам. И 
весь он съежился, стал маленьким и старым.

– Я вам помогу, – пожалела его Алиса.

Она подхватила тачку. Старый шут пожадничал, навалил на тачку не меньше 
центнера. Уже через десять шагов Алиса все руки себе оттянула.

– Ты потерпи, – уговаривал ее шут. – Вон до того бугорка, а дальше я сам повезу.
 Пройдет приступ, и сменю тебя. Ты не думай...

Шут бодро вышагивал рядом с Алисой, даже забегал вперед, чтобы убрать с дороги 
камень или ветку.

– Надолго к нам? – спросил он голосом любезного хозяина. – Да ты не спеши, не 
надрывайся. В твоем общественном положении надрываться необязательно.

– Найду Пашку – и сразу обратно, – сказала Алиса.

– Это правильно, – сказал шут. – Нечего у нас задерживаться. Отстало живем, 
темные мы люди. Горстка рыцарей и князей угнетает простой народ, который живет 
в нищете и бесправии. Просто безобразие. Ждем не дождемся, когда начнется 
Возрождение. Может, тогда вздохнем немного. А у вас какая 
обстановка?
– У нас лучше, – сказала Алиса, стараясь дышать глубоко, как во время бега на 
три километра.

– Воевать с нами не 
собираетесь?
– Ни с кем не собираемся воевать.

– Вот это зря. Нас, я тебе скажу, можно голыми руками взять.

– Вот уже и бугорок, – сказала Алиса, напоминая шуту о его обещании.

– Что-то у меня сердце прихватило, – ответил шут. – Давай втащим тачку наверх и 
передохнем немножко. Ты не 
возражаешь?
Он взялся за ручку и сделал вид, что помогает Алисе, хотя от его помощи не было 
никакого толку. И глазки у него были такие хитрые, что Алиса заподозрила: может,
 он нарочно подстерегал какого-нибудь простака, чтобы самому тачку не 
тащить?
– А чего вы лошадь не купите? – спросила Алиса. – И работа у вас есть, и 
участок земли, и металлолом сдаете.

– Нельзя, – сказал шут. – По причине неблагородного происхождения. Рад бы, да 
нельзя. Есть у меня, правда, осел, но я его напрокат сдал в королевский зоопарк,
 на нем принцы катаются, а мне за это денежки идут. Лучше уж я попотею, сам 
тачку потаскаю, зато деньги целы будут. Бережливость – вот мой лозунг, коль не 
пришлось благородным родиться.

На вершине холма Алиса поставила