школ, устроенных для детей, хотя и бедных, но порядочных родителей. То были 
дети больные от рождения и нравственно и умственно преступные. Откуда являются 
подобные дети? Зачем они рождаются среди нас? Пойдемте со мной в трущобы, где 
дома от старости прогнили, пропитаны грязью и нетронуты солнцем и воздухом. 
   Пойдемте по узкой грязной дороге, заваленной гниющими овощами, в маленький 
двор. Спустимся вниз по сломанным ступенькам, ведущим в подвал; солнце туда 
никогда не заглядывает; воздух, которым приходится дышать собравшимся там 
бедным людям, тяжкий, грязный и гадкий. В углу подвала, на куче грязных тряпок, 
лежит женщина. Она только что подарила жизнь ребенку. Посмотрите на форму его 
головы и черты его лица: у него нет лба, череп срезан от бровей к затылку, 
образуя почти острый угол. Ребенок этот — прирожденный преступник: он будет 
обладать сильными страстями и слабым разумом; он обречен на преступления и 
бедствия во время всей своей жалкой жизни на земле. Он — бедный, несчастный 
смертный с человеческим духом, заново сотворенный руками Божьими, говорят нам. 
Мать — уличная проститутка, а отец? Может пьяный матрос из доков — кто знает? 
Ребенок этот с самого детства слышит лишь скверные слова, грязные выражения и 
проклятия. Его младенческие уста учатся лепетать проклятия, прежде чем способен 
понять, что они означают. Его воспитывают ударами и пинками, посылают воровать, 
а если он не принесет украденного, чтобы заплатить за свое пропитание, его, 
голодного, посылают спать без ужина. Итак из года в год. Он ничего не знает ни 
о любви, ни о доброте, ни о ласке, до тех пор, пока будучи еще ребенком, не 
попадет он в руки полиции. Тогда еще не было детских судов и ребенка — вора 
посылали в тюрьму в толпу взрослых преступников для того, чтобы он вышел оттуда 
худшим, чем пришел туда. Для него закон — враг, а не помощник и учитель. Никто 
не учит его, все против него; теперь на нем печать тюрьмы, хотя это, правда, 
имеет для него мало значения. Он переходит от одного преступления к другому, от 
одного наказания к другому; сбитый с толку, приведенный в замешательство, дикий,
 этот несчастный плод современной цивилизации становится привычным преступником,
 известным в каждом суде. Наконец, в порыве страсти, а может быть в минуту 
опьянения, он слишком сильно ударяет своего товарища и убивает его. Закон 
хватает его в последний раз. Сидя на скамье подсудимых, он молча слушает 
приводимые против него показания. Сбитого с толку, несчастного, его ведут назад 
в проклятую камеру, а затем в холодное зимнее утро — на виселицу, а с виселицы 
его мертвое тело бросают в могильную яму на тюремном дворе. А потом? Что вы 
будете с ним делать? Ясно, что он слишком скверен для рая, да он и не был бы 
счастлив там, и все же вы не можете отослать его в вечный ад — человека, 
никогда не имевшего благоприятного случая. Это — история не одного человека, а 
многих людей всех цивилизованных стран. Как будто творческая рука не могла 
сделать лучшего. Но лучшее возможно: в то м же самом Лондоне, в другом только 
доме, рождается ребенок, окруженный всеми возможностями, среди чистой 
обстановки, приветствуемый нежной родительской любовью. У него хорошо 
сформированный череп, точеное лицо, говорящее о чутких эмоциях и высоких 
идеалах — голова гения. За ним наблюдают с тщательной заботливостью, его лаской 
втягивают в добродетель и нежностью в благородство, так же, как первого толкали 
пинками на преступление. Он никогда не слышит о грязи. Его мать и отец 
руководят его шагами и оберегают их. Ему дается лучшее воспитание; из школы он 
переходит в колледж, оттуда в университет. Его превозносят, заваливают 
наградами за способности, которых он не создавал; он переходит от одной радости 
к другой; Всевышний покровительствует ему настолько же, насколько Он отвергал 
первого. И как первый умирает, прожив жизнь полную преступления, так этот 
умирает после жизни, преисполненной славы, оплакиваемый своим народом, с именем,
 внесенным в список великих людей, украшающих историю народов. 
   Что сделал каждый из них? Родился, и больше ничего. Когда вы встанете лицом 
к лицу с подобным затруднением, вы перестанете верить в то, что каждый человек 
сотворен для одной только жизни. Верить в это, значит кощунствовать. Основанием 
всех человеческих чаяний является справедливость. Я уже не говорю о любви, я 
обращаюсь только к справедливости, к самому холодному и сухому понятию — 
справедливости. Человек, оказавшийся после виселицы, так сказать перед лицом 
Бога, стоя перед Божественным Судом, имеет право сказать: “Зачем Ты сотворил 
меня таким?” И гений также может спросить: “Почему Ты сотворил меня таким?” 
Бесполезно отвечать словами из Послания к Римлянам: “Разве горшечник не имеет 
власти над глиной?” Нет, если глина наделена чувством, если она движима жизнью, 
способна страдать и наслаждаться, не имеет. Никто не имеет права творить для 
того, чтобы мучить или губить, обрекать на преступление при жизни и на ад после 
смерти. Вот почему перевоплощение необходимо с нравственной точки зрения и 
здесь необходимость эта сильнее, чем в умственной области, ибо этот вопрос 
более неразрешим, чем тот. Вы скажите, что я преувеличиваю, что я взяла крайние 
случаи. Да, я взяла крайности, но они существуют, и я сделала это для того, 
чтобы сопоставить их, для того, чтобы противоположность их бросилась в глаза и 
чтобы вы могли спросить себя, мог ли Бог намеренно сотворить и прирожденного 
преступника, и гения? Если он не сотворил обоих, то Он не сотворил ни того, ни 
другого. 
   Согласно же перевоплощению, здесь никакого затруднения нет: преступник — это 
молодая, еще не раскрывшаяся душа, дикарь; второй — душа, обладающая 
многовековым опытом; оба — плоды своего прошлого, создавшие себя сами. 
    
   Вот тот нравственный вопрос, с которым я покидаю вас сегодня, ибо 
уверенность в правильности сказанного нельзя приобрести путем слушания оратора. 
Поставьте эти вопросы перед собой, ищите ответа, никакие готовые мнения других 
людей не смогут удовлетворить вас; они, как готовое платье, никогда не будут