. Пусть царит сила там, где не смогло воцариться мягкое убеждение”.10
К 1208 году Папа Иннокентий III был готов применить силу. Непосредственным 
поводом стало убийство папского легата Пьера де Кастельно якобы по приказу 
графа Тулузского Раймона VI, которого подозревали в принадлежности к катарам.
Иннокентий призвал начать крестовый поход против Лангедока. До этого термин 
“крестовый поход” применялся только по отношению к войнам против мусульман. На 
этот раз крестовый поход впервые предпринимался против христианского народа. Но 
Папа объявил, что катары заслуживают этого, так как они “даже хуже, чем 
сарацины [мусульмане]”. \
Он пообещал участникам похода такую же награду, какую получили крестоносцы, 
сражавшиеся в Палестине, — отсрочку уплаты долгов на время похода и отпущение 
всех грехов, что гарантировало доступ в рай. И все это за обязательство принять 
участие в сорокадневном походе. Папа также обещал трофеи и земли богатых 
лангедокских городов. Это сочетание земных и небесных благ привлекло целую 
армию рыцарей и крестьян, главным образом с севера Франции, под знамена креста.
К июню 1209 года армия была готова к выступлению. Богатые горожане и рыцари 
Лангедока почти не готовились к обороне своих городов. Они не представляли себе,
 с какой яростью эта “армия божья” собиралась обрушиться на их землю, где 
католики и катары мирно жили бок о бок.
Конь находит свою подкову
 
Во что верили катары и какую опасность в них видела церковь? Трудно разобраться 
в верованиях катаров, так как церковь запутала их так же, как учение гностиков, 
изобразив его в карикатурном виде и постаравшись, чтобы это представление 
укоренилось посредством уничтожения всего того, что могло его опровергнуть.
Церковные хроники изображают катаризм как нездоровую веру, делая акцент на 
отказе катаров от евхаристии, веры в воскресение мертвых и поклонения кресту. 
Она обвинила катаров в таких противных жизни обычаях, как добровольное 
самоубийство и отказ от деторождения. Если бы катары действительно совершали 
такие поступки, их можно было бы обвинить в том, что они представляют опасность 
для людей.
Однако, согласно историческим сведениям, катары заключали браки и рожали детей, 
и только совершенные соблюдали безбрачие. Целые поколения многих знатных семей 
хранили эту веру, воспитывая в ней своих детей и внуков.
Церковь обвинила некоторых совершенных в практике поста, приводившего к смерти, 
который назывался эндура, а в некоторых случаях в намеренном ускорении 
наступления смерти с помощью яда.12 Если кто-нибудь и держал такой пост, то это,
 скорее, было у катаров “нововведением”, а не обычаем.13
Несомненно, некоторые верования катаров сегодня могли бы показаться странными. 
Но сущностью их религии было ни что иное, как возрождение 
гностическо-оригенистско-арианских идей, которые, как полагала церковь, были 
выкорчеваны еще шестьсот лет назад!
По-видимому, реинкарнация была неотъемлемой частью их веры с самого начала. 
Катары считали, что цель перевоплощения состоит в том, чтобы дать душам 
возможность воплотиться в теле совершенного и, таким образом, прийти к единению 
с Богом.
Души переходят из одной оболочки в другую, пока не войдут в “благую оболочку”, 
то есть в тело мужчины или женщины, которые поняли, что есть “благо”, — гласит 
один источник. 4 В этом тексте слова “поняли, что есть благо” использованы в 
гностическом смысле и означают, что душа стала единым целым с благом, или Богом.
 Это, как мы увидим, и было целью катаров.
Катары по-разному представляли себе, сколько жизней отведено каждому человеку. 
Некоторые считали, что число воплощений ограничено и что, если душа не найдет 
спасения, то будет потеряна. Другие полагали, что возможность спастись 
продлевается для всех душ по мере необходимости. Верующие расширяли рамки этой 
концепции и, возможно, рассказывали о своих прошлых жизнях.
Концепция катаров о перевоплощении включала и представление о том, что души 
могут переселяться в тела животных. Инквизиция “выжала” из одной 
последовательницы катаризма следующую забавную историю, дающую представление об 
идее переселения душ в животных: “Душа одного человека, покинув тело, вошла в 
тело коня. Некоторое время он принадлежал помещику. Однажды вечером помещик 
верхом на этом коне преследовал своих врагов. Дорога была каменистой. Нога коня 
попала между камнями. Он с трудом высвободил ногу, но потерял подкову. Когда он 
умер, его душа перешла в тело человека, который стал “добрым христианином” 
[совершенным].
Однажды он с другим еретиком [катаром] проходил мимо того места, где, будучи 
конем, потерял подкову. Он рассказал своему спутнику, что, когда был конем, то 
потерял на этом месте подкову, и оба стали искать подкову между камней и нашли 
ее”.15
Женщина сообщила инквизиторам о том, что, когда она обычно рассказывала эту 
историю, ее слушатели громко смеялись. Можно вообразить эту сцену, скажем, в 
средневековой харчевне, как она “угощает” без разбора и католиков, и катаров 
этой сказкой о прошлой жизни.
 
 
Перевоплощение ереси
 
Можно проследить формирование веры катаров от гностиков, оригенистов и ариан 
IV-V веков. После того как Константин и другие римские императоры начали 
преследовать христианских “еретиков”, те ушли на восток — в Армению, а затем на