этой иерархии”.
На Августине лежит часть ответственности за последующее преследование церковью 
еретиков. Он учил, что принуждение допустимо, если необходимо обеспечить 
единство церкви. По его утверждению лучше обратить еретика в веру силой, чем 
позволить его душе погибнуть в адском огне после смерти.
Сопоставьте это с идеями Иоанна Хризостома, который утверждал противоположное: 
“Для христиан больше, чем для всех [других] людей недопустимо исправлять силой 
ошибки тех, кто грешит”. 2 Взгляды Хризостома остались на обочине, а Августин 
стал самым влиятельным теологом церкви. И тогда абсолютное и беспрекословное 
повиновение стало тем единственным приношением, которое добрые христиане могли 
предложить церкви.
В следующей главе мы увидим, как церковная интерпретация идей Августина о 
принуждении привела к одним из самых жестоких в истории репрессий.
 
 
ГЛАВА 21
 
 
   Дымы над Монсегюром
Бог не творит новые души для малых детей. У него было бы слишком много работы. 
Душа умершего переходит из тела в тело, пока не попадет в руки добрых людей 
[совершенных катаров].
Жительница Тулузы (Из протоколов судов инквизиции 1273 г)
 
*Эпиграф: Collection Doat 35, Inquisition Records, quoted in Jean Duvemoy,
 “La Religion des cathares”, rev. ed. (Toulouse, France: Privat, 1990), p. 94.
 
РАЙМОН Д'АЛЬФАР УДАРИЛ ВИЛЬГЕЛЬМА АРНО СВОИМ жезлом и раздробил ему череп. Арно 
не мог спастись. Д'Альфар и его товарищи по заговору изрубили Арно, а заодно 
второго инквизитора и девять их помощников.
Арно со свитой гостил в замке в городке Авиньонет на юге Франции. Они прибыли в 
один из весенних дней 1242 года; Д'Альфар — управляющий графа встретил их и 
разместил в одном из залов замка своего господина.
Арно был инквизитором из числа доминиканских монахов. Ему и его свите было 
известно, что на юге Франции их недолюбливают. Наверно поэтому они 
забаррикадировали дверь зала, прежде чем присесть, чтобы мирно выпить и 
закусить, а потом лечь спать. Утром они собирались открыть заседание своего 
трибунала и начать розыск еретиков-катаров среди жителей городка.
Когда д'Альфар решил, что приезжие уже уснули, он, надев белую накидку и взяв 
факел, пошел к маленькой боковой двери в стене замка, через которую впустил 
группу людей, вооруженных топорами. Среди них были горожане и несколько человек 
из крепости Монсегюр, в которой обосновались катары. Д'Альфар повел их в зал, 
где спали инквизиторы. Они выломали дверь и ворвались внутрь.
“Va be, esta be!”, — воскликнул д'Альфар. — “Вот они!” — и с ликованием начал 
бойню.2 Потом нападавшие забрали добычу — одежду, книги и лошадей и вернулись в 
лес, где их поджидали товарищи.
Пьер Роже де Мирпуа, начальник гарнизона Монсегюра, с нетерпением ждал известий.
 “Где чаша [Арно]?” (то есть, череп)— спросил он у Асерма, одного из убийц.
“Она разбилась”, — сказал Асерма.
“Почему вы не принесли мне осколки? Я бы скрепил их золотым обручем и пил из 
этой чаши вино до самой моей смерти”.3
Почему Мирпуа так ненавидел инквизиторов? Не только за то, что они преследовали 
катаров. Но и потому, что они представляли церковь, которая привела армию, 
чтобы опустошить его край, и отдала земли его предков северянину.
Авиньонетская акция увенчалась успехом, но имела печальные последствия. Она 
была частью восстания против власти северян, подчинивших себе Лангедок — 
область на юге Франции — за тринадцать лет до описываемых событий. Убийство 
инквизиторов должно было послужить сигналом к общему восстанию. Но после его 
подавления эти убийства навлекли на катаров гнев церкви и короля и стали 
причиной их полного уничтожения.
Священники катаров, так называемые “совершенные”, были миролюбивы и привержены 
идее ненасилия. Хотя никто из “совершенных” не участвовал в этом нападении, 
среди убийц, вероятно, были катары. Что могло привести их к такому 
неосторожному поступку, как хладнокровное убийство двух инквизиторов и их 
свиты?
Плодородная почва
 
Чтобы понять, почему катары участвовали в этом кровавом нападении, нужно 
вспомнить события предшествовавших тридцати лет и начать следует с изучения 
плодородной почвы Лангедока, на которой пустил корни катар изм.
На исходе XII века Лангедок был одним из самых процветающих районов Европы. Его 
купцы богатели на торговле, которую вели между собой северные земли и страны 
Средиземноморья. Он отличался особенными архитектурным стилем (романским) и 
культурой, включавшей литературу, которая дала миру трубадуров. Культура 
Лангедока была пестрой. Его могущественное купечество поддерживало связи с 
мусульманским миром. В отличие от большей части Европы Лангедок предоставил 
евреям права гражданства, и те могли открыто проповедовать свои идеи.
Область не подчинялась французскому королевскому дому. Ею управляли граф 
Тулузский и другие бароны. Города обладали статусом независимых республик, 
граждане которых находились под защитой общего закона.