Но Афанасий возражал, что Иисус не просил Бога относиться к ученикам так же, 
как Он относился к нему самому — как к Сыну. Напротив, он просил своего Отца 
помочь его ученикам ладить друг с другом— стать “едиными” в согласии.12 
Александр считал, что сыновний статус Иисуса совершенно отличался от того 
статуса сына, который предлагался другим людям: “Нужно понимать, что сыновство 
нашего Спасителя не имеет ничего общего с сыновством остальных [людей]... Кроме 
него нет других настоящих сыновей”.13
(Действующие лица Никейского Собора - поворотного момента в истории 
христианского богословия. Этот созванный Константином совет, в котором 
участвовали приблизительно триста епископов, установил формулу веры, получившую 
название Никейского символа веры, согласно которому людей отделяет от Бога 
огромная дистанция. На этой картине времен эпохи Возрождения Арий, главный 
противник символа, стоит перед кафедрой, а дьякон (возможно, Афанасий) оглашает 
его. На председательском месте на заднем плане в середине сидит епископ 
Кардовский, Осия, а Константин - на переднем плане -наблюдает за ходом совета).
Афанасий зашел так далеко в своих доводах, что стал утверждать, будто Иисус, 
называя Бога “нашим Отцом”, не имел в виду, что Бог был нашим отцом в том же 
смысле, в каком Он был Отцом Иисуса. Афанасий писал: “Поэтому не нужно равнять 
нашу природу с природой Сына”. 4 Этот человек захлопнул дверь перед нашим 
собственным Христобытием, когда написал: “Как нам никогда не стать такими, как 
Он, так и Слово не имеет [ничего] общего с нами”.
Напрасно Арий и его сторонники пытались показать, что Иисус был сотворенным 
существом, как все люди. Напрасно ариане цитировали отрывок из “Книги Притчей”, 
в котором, по их мнению, речь шла о Сыне: “Бог сотворил Меня в начале своих 
дел”.16*
Собор продолжался два месяца при участии Константина. Он выслушивал стороны и 
участвовал в дебатах, неуклонно настаивая на объединении. Престарелый Осия, 
епископ Кордовский, предложил разрешить это затруднение путем соглашения о 
символе веры.
Епископы изменили действующий символ так, чтобы он отвечал их целям. Этому 
символу, с некоторыми изменениями, внесенными на одном из последующих Соборов в 
четвертом веке, продолжают следовать многие конфессии. Авторы Никейского 
“символа веры”, как его стали называть, постарались отождествить, посредством 
включения многих повторов. Сына с Отцом, совершенно отделив его от тварного 
мира:
“Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем 
и невидимым. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, Иже 
от Отца рожденнаго прежде всех век. Света от Света, Бога истинна от Бога 
истинна, рожденна, не сотворенна, единосущна Отцу, Им же вся бьппа... сшедшаго 
с небес и воплотившагося... и вочеловечшася”.17
(Цитата дана с изменениями согласно английскому варианту Библии.  “Символ веры”,
 “Краткий православный молитвослов”, М., 1990, стр. 9).
Только два епископа, помимо Ария, отказались подписать этот символ. Константин 
изгнал их из пределов империи, а другие епископы отправились в императорский 
дворец отпраздновать свое единство.
   Истинно божественное предписание
    
Этот символ веры есть нечто гораздо большее, чем утверждение божественности 
Иисуса. Он отделил людей от Бога и Христа. Его авторы приложили большие усилия, 
чтобы изобразить Иисуса Христа Богом, дабы опровергнуть мысль о том, что он 
является частью Божьих творений. Он — “рожденный, несотворенный”, следовательно,
 полностью отделен от нас, тварных существ. Как пишет исследователь Джордж 
Леонард Престидж, из данной в Никейском символе веры характеристики Иисуса 
следует, “что Сын Божий ничем не походит на... тварные существа”.18
Представление об Иисусе как о единственном Сыне Божьем перешло в Апостольский 
символ веры, принятый во многих современных протестантских конфессиях. Он 
гласит: “Верую в Бога, Отца Вседержителя... Верую в Иисуса Христа, Его 
единственного Сына, Господа нашего”. 9 Даже сама эта формула, называющая Иисуса 
единственным Сыном Божьим, отрицает, что мы когда-нибудь можем стать такими 
сыновьями, как Иисус.
Возможно, христианам будет интересно узнать, что многие современные 
исследователи Библии считают, что Иисус никогда не говорил, что он — 
единственный Сын Божий.20 Это более позднее изобретение, основанное, по-моему, 
на неправильном толковании Евангелия от Иоанна.
Как мы увидим в пятой части, есть другое свидетельство, позволяющее 
предположить у Иисуса веру в то, что все люди могут стать Сынами Божьими. Но 
церкви, сохраняя этот символ веры, остались в рабстве у Константина и его 
трехсот епископов.
После закрытия собора епископы прошли во дворец через строй императорских 
телохранителей с обнаженными мечами на устроенный Константином пир. Они 
возлегли на мягкие ложа и насладились нежным мясом и фруктами. Принимая знаки 
благодарности от императора, понимали ли они, что эта державная милость наряду 
с земными храмами, которые построит Константин, закроет для них возможность 
отправиться в путешествие по небесным дворцам внутреннего Бога?
Некоторых епископов из числа присутствовавших смущало данное Собором 
определение понятия “Сын”, им казалось, что, пожалуй, они зашли слишком далеко. 
Но император в своем письме епископам, не приехавшим в Никею, потребовал, чтобы 
те приняли “это поистине божественное предписание”. Константин писал, что, 
поскольку решение собора было “определено священным собранием епископов”, 
служители церкви должны рассматривать его как “изъявление Божественной воли”.21