Вместо того, — учил он, — чтобы отдавать нас во власть неумолимой судьбы, 
реинкарнация дает нам возможность сегодняшними действиями изменить будущее. 
Добрые дела, совершенные сегодня, сделают счастливее наше завтра. В 
“Дхаммападе” говорится: “Точно так же как человека, благополучно вернувшегося 
издалека, радостно приветствуют родственники, доброжелатели и друзья, — так и 
добрые дела, совершенные человеком в этой жизни, приветствуют его в новой жизни 
как долгожданного друга”.
По воззрениям индуистов и буддистов наша карма заставляет нас продолжать 
воплощаться, пока мы не достигнем божественного единения. Единение с Атманом 
может произойти постепенно при нашей жизни и стать нерушимым после смерти.
Приверженцы идеи реинкарнации среди ранних христиан могли почерпнуть некоторые 
представления, касающиеся перевоплощения душ, в индуизме. Ибо они тоже верили, 
что душа заключает в себе частицу Бога, семя, или искру, и имеет потенциальную 
возможность соединиться с этой искрой и стать Богом. Они также считали, что 
вобожествление представляет собой длительный процесс.
 
Противоречие
 
Христиане, принявшие идею реинкарнации, склонны верить и в то, что они являются 
частицей Бога и им предназначено вернуться к своему истоку. С другой стороны, 
католическая и протестантская церкви учат, что человек коренным образом 
отличается от Бога и может обрести единство с Ним только по милости Его. Это 
отличие является основной причиной противоречия между христианами, верящими в 
реинкарнацию, такими, как Бруно, и церковью.
В течение первых пяти веков развития христианской мысли отцы церкви разверзли 
огромную пропасть между душой и Богом. Как поясняет католический богослов Клод 
Тремонтан, церковь пришла к выводу, что “человеческая душа не является... по 
природе своей частью божественной субстанции... Она призвана разделить жизнь 
Бога, но лишь благодаря [Его] милости”. Католики полагают, что получить эту 
милость можно только через посредничество церкви. С их точки зрения душа не 
может вернуться к Богу, так как она никогда не была Его частью. “Мы являемся не 
частью божественной субстанции, а творением Бога”, — пишет Тремонтан.
После того как отцы церкви сделали заключение, что душа отделена от Бога, идея 
сторонников реинкарнации о возможности единения души с Богом стала для них 
неприемлемой. Это определение поставило преграду и на пути христианских 
мистиков, поскольку мистицизм — это стремление к непосредственному общению или 
единению с Богом. (Христианские мистики, такие как Мейстер Экхарт и Святая 
Тереза из Авилы, говоря о единении с Богом, рисковали быть обвиненными в ереси.
)
Диаметрально противоположный подход к восприятию мира сделал неизбежным 
противоречие между сторонниками реинкарнации и ортодоксальными христианами. 
Приверженцы ортодоксального подхода воспринимали все буквально. Многое из того, 
во что они верили, переосмыслено современными христианами. Например, вера в то, 
что сад Эдемский является реальным местом на Земле, которое можно посетить.
Сторонники реинкарнации, напротив, редко воспринимали написанное в Библии 
буквально. Они искали [в ней] скрытый символизм. Эдем представлялся им не 
столько историческим местом, сколько предвечным состоянием, в котором души были 
частью Бога. Так или иначе, души утратили это состояние и были отправлены на 
Землю, чтобы обрести его вновь. Поскольку человеческое тело смертно и слабо, 
сторонники реинкарнации полагали, что душе для завершения процесса может 
потребоваться больше, чем одна жизнь. Таким образом, для них идея воссоединения 
с Богом была неразрывно связана с идеей реинкарнации.
Сторонники реинкарнации видели в Иисусе человека, показавшего нам, как обрести 
единство с Богом. Приверженцы ортодоксальных взглядов, напротив, рассматривали 
Иисуса как совершенно отличное от нас существо, — объект поклонения, а не 
пример для подражания. Несмотря на то, что христиан побуждали стараться в 
подражание Христу проявлять такие замечательные человеческие качества, как 
смирение и доброта, никто не верил, что человеческие существа могут стать 
Сыновьями Бога.
Я вижу всех нас сынами Бога, которые обладают возможностью стать Христом, 
подобно Иисусу. Христобы-тие не является исключительным достоянием Иисуса. Он 
достиг его, став единым с Логосом, или божественным Словом. Логос — греческое 
слово, обозначающее часть Бога, выступающую посредником между Творцом и 
творением. Мы тоже можем обрести единство с Логосом, другими словами, стать 
Христом и именоваться Сыновьями Бога.
[В трудах мыслителей, начиная] от Пифагора до иудейских мистиков средневековья, 
от гностиков второго века, таких как Валентин, до христианских теологов 
третьего века, подобных Оригену Александрийскому, прослеживается общая мысль: 
безграничная возможность означает безграничную вероятность. Если мы обладаем 
пространством и временем для того, чтобы стать Богом, значит мы обладаем и 
способностью сделать это. Реинкарнация предоставляет нам необходимые 
пространство и время.
Вобожествление привлекает не каждого. Многие вполне довольны жизнью, такой как 
она есть. Реинкарнация и для них является путем к освобождению — возможностью 
возвращаться на Землю до тех пор, пока они не пресытятся этим и не будут готовы 
перейти к более высоким формам существования, которые предлагает мистическое 
единение.
Но даже и довольствуясь своей жизнью, вы можете, не сознавая этого, быть на 
пути к единению с Богом. Если когда-либо вы ощущали себя частью всей жизни, 
было ли то чувство единства с природой, с любимым или со всем человечеством,