около шестидесяти лет назад.
Не просто сны свели их вместе. Воспоминания преследовали ее во сне и наяву, 
начиная с раннего детства. Впервые она заговорила о них, когда ей не было еще 
четырех лет. Вместо того чтобы улетучиться, воспоминания продолжались и 
становились более детальными по мере того, как она взрослела. Дженни 
преследовало неотступное чувство необходимости удостовериться в том, что с ее 
детьми все в порядке.
Учась в школе в Англии, она раздобыла карту, на которой нашла место, где, как 
ей было известно, она жила. Это деревушка Малахайд к северу от Дублина. 
Несмотря на то, что она никогда не бывала в Ирландии, Дженни начертила карту 
местности, отметив дом, где жила с мужем и семью или восемью детьми.
Она знала, что ее звали Мэри и что она родилась около 1898 года, а умерла в 
тридцатых годах двадцатого века в белой комнате с высокими окнами. Она считала, 
что ее муж участвовал в Первой мировой войне и что труд его был связан с 
“лесоматериалами и работой на большой высоте”. Она сохранила радостные 
воспоминания о супружеской жизни до рождения детей. Но последующие воспоминания 
становились смутными, и в памяти всплывало “чувство тихой настороженности”.
Дженни выросла, посещала колледж и стала ортопедом. Вышла замуж и родила двоих 
детей: сына и дочь. По мере того как дети росли, ее снова стало преследовать 
прошлое, а вкупе с ним и желание выяснить, что случилось с другой семьей, о 
которой она помнила. В 1980 году она купила более подробную карту деревни 
Малахайд и сравнила ее с картой, нарисованной в детстве. Они были очень похожи.
Исключив генетическую связь, она убедилась в том, что ее воспоминания были 
настоящими. Ее единственным ирландским родственником была прабабушка, 
родившаяся на западном побережье Ирландии (Малахайд находится на восточном) и 
проведшая большую часть своей жизни на Мальте и в Индии. Таким образом, она не 
могла быть источником воспоминаний об Ирландии двадцатого века.
Дженни пришла к убеждению, что “снова проживает прошлую жизнь в перевоплощении”,
 как она написала в своей книге “Через зремя и смерть”, вышедшей в 1993 году. 
Она писала, что именно “сила чувств и воспоминаний” заставила ее поверить в 
реальность прошлой жизни. Она решила подвергнуться гипнозу, который помог ей 
вспомнить конкретные происшествия.
Она вспомнила, что часто проходила мимо какой-то церкви, образ которой был так 
ярок, что она смогла впоследствии нарисовать ее. Затем на память пришел эпизод, 
когда дети поймали в силок кролика. Они позвали ее. Она сказала, подойдя: “Он 
еще жив!” Это воспоминание помогло старшему сыну Саттонов, Сонни, поверить, что 
она на самом деле была его перевоплотившейся матерью.
В июне 1989 года она провела в Малахайде выходные и получила несколько 
потрясающих подтверждений. Церковь, которую она нарисовала, действительно 
существовала и выглядела удивительно похожей на ее рисунок. Вид улицы Содс-Роуд,
 на которой по ее воспоминаниям находился их дом, значительно изменился. Она не 
нашла никакого здания на том месте, где должен был быть дом. Однако каменная 
стена, ручей и болото находились именно там, где она говорила.
Поездка дала ей уверенность в необходимости продолжить поиски. Она написала 
владельцу старого дома, который видела на Содс-Роуд. Он ответил ей, что помнит 
жившую в соседнем доме семью с большим количеством детей, чья мать умерла в 
тридцатых годах. Его следующее письмо принесло ей фамилию семьи — Саттоны — и 
тягостные новости: “После смерти матери дети были отправлены в приюты”.
Она осознала, что действительно были причины беспокоиться об их благополучии. 
“Почему их отец не сохранил семью?” — задавала она вопрос. Она начала усиленный 
поиск детей Саттонов. От священника приюта в окрестностях Дублина она узнала 
имена шестерых детей, а затем стала писать людям по фамилии Саттон с этими 
именами. В ходе поисков Дженни нашла брачное свидетельство Мэри и, что более 
важно, свидетельство о ее смерти. Она умерла в Ротунда Хоспитал в Дублине, где 
действительно были белые комнаты с высокими окнами.
Наконец, в ответ на один из ее многочисленных запросов ей позвонила дочь 
Джеффри Саттона. Несмотря на то, что Джеффри не выказал особого интереса к ее 
истории, его семья сообщила ей адреса и номера телефонов двоих его братьев, 
Сонни и Фрэнсиса. Мальчики потеряли связь с сестрами после того, как те были 
отправлены в приюты.
Она собрала все свое мужество, чтобы позвонить Сонни, и он откликнулся. Он 
подтвердил, что дом находился там, где она говорила, и сказал, что хочет 
встретиться с ней и побеседовать.
Встретившись с Сонни, Дженни немедленно почувствовала облегчение. Она писала: 
“Я обнаружила, насколько точны и детальны были эти воспоминания”. Она 
рассказала ему о происшествии с кроликом. “Он только беспомощно уставился на 
меня и произнес: “Как вы об этом узнали?” Он подтвердил, что кролик был жив. 
“Это была первая деталь, которая потрясла его своей достоверностью, — писала 
Дженни. — Происшествие настолько касалось частной жизни семьи, что никто другой 
не мог знать об этом”.
Сонни также подтвердил худшие опасения Дженни в отношении мужа Мэри. Джон 
Саттон, кровельщик, был запойным пьяницей, подчас буйствовал. Он бил жену и 
порол детей “широким ремнем с медной пряжкой”. После смерти Мэри 
правительственные чиновники забрали у отца всех детей, кроме Сонни, как писала 
Дженни, “поскольку считали, что он не способен заботиться о них”. Сонни был 
единственным, кого оставили дома. Джон все больше буйствовал, регулярно избивая 
сына, пока тот не сбежал в армию в возрасте семнадцати лет.
С помощью Сонни Дженни нашла следы остальных из восьми детей Саттонов. Трое 
умерли, но в апреле 1993 пятеро оставшихся в живых детей встретились с Дженни 
во время съемок документального фильма в Ирландии. “Впервые с 1932 года семья