дшего брата, который не мог помогать родителям. Чтобы разглядеть его 
пристальнее, Саре пришлось зажмуриться еще сильнее, и она сообщила, что тот 
страдал от какого-то увечья.
      Вплоть до этого момента Сара сообщала обо всем этом как наблюдатель, не 
допуская никаких посторонних эмоций. Тут Норман предложил ей «продвинуться в то 
время, когда появился страх перед пожарами». Характер рассказа тут же изменился.
 Сейчас она говорила о юной девушке в настоящем времени. Она полностью вошла в 
ужас ее положения.
      «Вдруг я просыпаюсь и слышу запах дыма – я знаю, что дом горит. Мне 
страшно. Меня охватывает паника. Я вскакиваю с постели. Пламя и дым везде. Я 
бегу через весь дом, ищу своих родителей. Лестничная клетка и поручни объяты 
пламенем. Сквозь щели между досками пола пробиваются тонкие языки огня. Подол 
моей ночной рубашки охватывает пламя. Я бегу в комнату родителей. Я ищу их 
везде. Их нет там! Их кровати застланы. Где же они? Я продолжаю бегать по 
комнатам, пока не оказываюсь отрезанной от остальной части дома в дальнем углу 
комнаты родителей. Почему они не приходят спасать меня? Почему они не вытащат 
меня отсюда?»
      Сара замолкла, чтобы перевести дыхание. Она все еще склонялась вперед, 
упираясь руками в стол. Ее лицо было бледным, но ей удавалось контролировать 
его выражение. Она переживала это воспоминание всем своим существом, паникуя, 
как маленькая зверушка, загнанная в угол бушующим пламенем.
      Я чувствовала, как страх, звучащий в ее голосе, затягивал меня в ее 
историю. Адреналин разносился кровью по всему моему телу. Сама атмосфера кухни 
была наэлектризована опасностью. Повинуясь материнскому инстинкту, я протянула 
руку, чтобы утешить Сару. Но другой голос во мне говорил, что не нужно 
прерывать поток воспоминаний. Я вопросительно взглянула на Нормана. Он прочитал 
в моем взгляде немой вопрос и кивнул головой, давая мне знать, что с Сарой все 
в порядке. Сара продолжала, заливаясь слезами:
      «Горящая балка срывается с потолка передо мной и пробивает пол насквозь. 
Огонь везде. Выхода нет. Дышать очень больно. Я знаю, что сейчас должна буду 
умереть!»
      Сара снова замолкла. Голова опущена на руки. Только сейчас я обнаружила, 
что давно задержала воздух в груди и выпускаю его со свистом. На кухне 
воцаряется тишина. Не слышно ни звука, кроме урчания холодильника.
      Норман выждал минуту, затем спросил: «Что ты испытываешь сейчас?»
      «Я чувствую, как парю над верхушками деревьев. Я легкая, как воздух. Я не 
испытываю никакой боли. Хорошо, что все кончилось. Это было ужасно».
      Норман спросил, может ли Сара рассмотреть свою семью, оставшуюся на земле.

      «Вот мой дом. Он полностью объят огнем. Крыша провалилась. Я могу 
различить свою семью в саду. Мой брат сидит на земле. Отец держит мать за плечи.
 Она рыдает и протягивает руки к дому». 
      Сара вновь разразилась рыданиями, описывая свою семью. Она сказала, что 
поняла, что те пытались спасти ее, но не смогли пробраться в дом из-за жара и 
пламени. Они были вне себя от горя, так как не смогли спасти свою дочь. Сара 
была глубоко тронута их чувствами. Прерывая свою речь всхлипываниями, она 
рассказала нам о том, что осознала, как сильно родные любили ее. Она поняла, 
что те просто ничего не смогли сделать, чтобы спасти ей жизнь. Она признала, 
что пришла в эту жизнь с ложным убеждением, что родители просто бросили ее на 
произвол судьбы.
      Всхлипывания Сары наконец прекратились. Мы с Норманом сидели тихо и 
ожидали, пока она терла свои глаза. Затем Сара открыла их и взглянула на нас. 
Она несколько раз чихнула, после чего ее лицо расплылось в улыбке. Паника и 
страх прошли. Она выглядела умиротворенной.
      Она прочла беспокойство на моем лице и поспешила уверить меня в том, что 
с ней все в порядке. Затем она еще раз рассказала о своих последних мгновениях 
перед смертью. Она сказала, что это произошло очень быстро, – в какие-то 
считанные секунды с того момента, как балка пробила пол рядом с ней, и до того 
момента, когда особо яростные языки пламени с ревом взмыли вверх. Она объяснила,
 что забежала в угол родительской спальни из чистой паники, так как у нее не 
было времени подумать о возможном пути  отступления. Ее последней мыслью было 
найти своих родителей. Сара призналась, что предсмертные минуты были исполнены 
гневом по отношению к родителям, так как она была уверена, что те могли бы 
спасти ее, если бы захотели этого. Сара еще раз подтвердила, что этот гнев – 
свои предсмертные чувства и мысли – она пронесла с собой в эту жизнь, так как 
не могла разобраться из-за паники в том, что произошло на самом деле. Затем она 
объяснила, что ее страх перед пожарами в этой жизни напоминал ей о 
незавершенном событии из прошлой.
      Мы с Норманом были поражены, что Сара сумела сама все истолковать. Она 
осознала сама, без всяких намеков с нашей стороны, что ее нынешние страхи имеют 
прямую связь с травматической смертью в прошлой жизни. Многие взрослые, 
вспомнившие прошлые жизни, не способны так скоро определить связь между прошлым 
и настоящим. Сара сделала это сразу же и самостоятельно. 
      Через насколько дней Сара распаковала сумку со своими куклами и нарядами, 
которую держала под кроватью. Ее «иррациональный» страх перед огнем исчез после 
этого сеанса. Но она до сих пор зажигает спички с большой осторожностью.
Интерлюдия
      Через несколько дней после того, как Чейз и Сара вспомнили свою прошлую 
жизнь, Чейз был принят в детский сад, а Сара начала учиться в четвертом классе. 
Чейз с радостью ожидал посещения  школы. Он ходил в маленькую альтернативную 
школу, где всячески! поощрялось занятие музыкой, устными рассказами и 
развивались творческие спо